Смерть на охоте

– Бертрам…

Дверь позади нас распахнулась, и мы шарахнулись в стороны с виноватым видом.

– Ух ты! – сказал Пуфик Типтон, мерзко осклабившись.

Мне ничего не оставалось, как броситься вон из комнаты со всех ног. И как уже догадались мои читатели, весь день мне не давали покоя заполошные мысли, которые не стоит излагать здесь подробно. Скажу только, что мой несовершенный разум снова и снова проигрывал ту финальную сцену с мистером Бертрамом, но воображение не осмеливалось дописать продолжение. Так или иначе это заметно выбило меня из колеи. Я точно помнила, что несколько раз назвала мистера Бертрама по имени. Конечно, он был бы счастлив такому обращению, познакомься я с ним под своей настоящей фамилией – Мартинс, а не Сент-Джон, не только дочь викария, но и внучка герцога. Когда бы дедушка снизошел до того, чтобы признать меня и моего брата, и позволил матушке вернуться в семью, тогда в общественной иерархии я заняла бы положение гораздо выше, чем у мистера Бертрама. Однако при нынешних обстоятельствах наш социальный статус был, мягко говоря, туманным. А учитывая, что я под вымышленным именем служила горничной – пусть даже временно повышенной до экономки – у меня не было ни малейшего права называть джентльмена и брата хозяина дома по имени. Вероятно, я бессознательно позволила себе такую вольность потому, что Бертрам был единственным из господ, кто увидел во мне нечто большее. Да, он не относился ко мне как к равной, но и не помыкал, как прислугой. И мне, по крайней мере, было известно, кто я такая, а потому понятно, откуда столько неловкости и сумятицы в наших взаимоотношениях. Бертрам же был лишен моего преимущества, и объяснить его странное поведение можно было лишь одной причиной: он ревновал меня к Рори.

Я не льстила себе мыслью о том, что Бертрам в меня влюбился. При этом нельзя было списывать со счетов важные обстоятельства: я понимала, что не похожа на других его знакомых девушек, кроме того, я была, как говаривал малыш Джо, «хорошенькой для сестры», мы оказались одни в шотландской глухомани, и нас связывали прошлые приключения, которые сопутствовали расследованию двух убийств. В общем, неудивительно, что мы оба пребывали в смятении чувств.

И как мне, спрашивается, во всей этой неразберихе помочь Рори? Я была уверена, что он не убийца, а единственный человек, который мог бы стать моим союзником в деле его спасения, попал во власть дурацких предубеждений. Допустить, что Эфимия Мартинс могла влюбиться в сына бакалейщика, было бы немыслимо, однако отец в своей великой мудрости всегда учил меня быть честной с самой собой, потому я не могла проигнорировать тот факт, что моя самая что ни на есть аристократическая матушка заключила мезальянс. Может, у меня это наследственное?

И все же при мысли, что я могу навсегда расстаться с Бертрамом – с мистером Бертрамом, как мне надлежит его называть даже про себя, – сердце мое болезненно сжималось.

До позднего вечера я пребывала в рассеянности, выполняла свои обязанности, не задумываясь и не переживая о том, хорошо у меня что-то получается или нет. Видимо, именно поэтому все получалось правильно, и я даже удостоилась похвалы от лорда Ричарда. Встреч с мистером Бертрамом я в тот день тщательно избегала.

До кровати я добралась в полном изнеможении, но бешеный хоровод мыслей еще долго не давал мне заснуть, а едва я начала погружаться в дремоту, откуда-то донесся грохот.

Я подскочила на кровати, нервы натянулись до звона. Через несколько секунд за окном, завешанным шторами, тускло вспыхнуло, опять грохнуло и затрещало. В стекла яростным шквалом ударили дождевые капли, и стало ясно, что прямо над охотничьим домиком разразилась гроза.

Обычно я не боюсь природных явлений, но в ту ночь стихии страшно разбушевались. Мэри, к моему удивлению, спала, как ни в чем не бывало, так что мне пришлось пережидать бурю в одиночестве. Я натянула одеяло до подбородка и просидела так на постели, как показалось, целую вечность, хотя прошло, должно быть, не больше четверти часа, когда промежутки между ударами молний и раскатами грома стали потихоньку увеличиваться. Я наконец перевела дух и постаралась унять беспокойные мысли, чтобы снова заснуть, но тут услышала какой-то шум уже не за окном, а в глубине дома.

Это было совсем не похоже на стук незапертой двери на ветру, будивший меня раньше, – сейчас как будто кто-то шел по нижнему этажу, натыкаясь в темноте на препятствия. У меня возникли сразу два предположения: либо Сьюзан опять пробирается к кладовке, либо Рори решил сбежать. Допустить, что какой-нибудь грабитель предпринял долгое утомительное путешествие с целью обчистить затерянный в шотландской глуши охотничий домик, да еще в такую ненастную ночь, было бы сущей глупостью.

Очевидно, кроме меня, разобраться с шумом внизу было некому, поэтому я выскользнула из кровати, закуталась в халат, сунула в карман связку ключей, которые полагается носить с собой экономке – на случай, если придется запереть какую-нибудь распахнутую дверь, – и вышла в коридор. Я не знала, что буду делать, если вдруг застану Рори в момент бегства, но одному преступнику я уже помогла скрыться от правосудия[20], так что опыт имелся. Только вот в прошлый раз у меня не было ни единого сомнения в том, что я поступаю правильно с этической точки зрения, теперь же я была ни в чем не уверена.

Я быстро спустилась по лестнице, прикрывая ладонью огонек свечи и стараясь не обращать внимания на страшные зыбкие тени. Если в дом опять прокралась Сьюзан, мне нужно перехватить ее прежде, чем это сделает кто-нибудь из братьев Стэплфорд. Но как с ней поступить дальше, я тоже не знала. Предупреждение она уже получила – и что делать теперь?

От меня не укрылась печальная ирония ситуации: с кем бы я ни столкнулась внизу, придется делать трудный нравственный выбор, и в данный момент меня куда больше беспокоило дело о краже, чем дело об убийстве.

Чего я не учла, так это того, что по нижнему этажу может бродить вовсе не Рори, и даже не его сообщник, подоспевший на помощь. Там может быть настоящий убийца!

Я приблизилась к лабиринту коридоров, ведущих к кладовой. Собственная тень покачивалась передо мной гигантской башней. И тут я услышала скрежет – как будто кто-то пытался повернуть ключ в замке. Выпалив «Эй!» вместо боевого клича, я бросилась вперед. Огонек свечи задергался и погас, но до этого я успела увидеть, что дверь продуктовой кладовой плотно закрыта.

В темноте раздался топот – от меня кто-то убегал. Я, опираясь рукой на стену, поспешила за ним, потому что до меня вдруг дошло: человек пытался открыть вовсе не продуктовую кладовую, а ту, где заперт Рори. Когда я выбежала за угол, в окне сверкнула молния, озарив дверь второй кладовой и глубокие царапины вокруг замочной скважины. Дрожащей рукой я достала из кармана ключи, отперла дверь и ступила внутрь.

Еще одна молния осветила Рори, занесшего над головой табуретку и готового обрушить ее мне на голову. Я вскрикнула, машинально вскинув руки, чтобы защититься от удара, а в следующую секунду оказалась в его жарких объятиях.

– Эфимия, слава богу, – выдохнул Рори мне в ухо. – Кто-то пытался сюда вломиться. Думаю, меня хотели убить.

Высвободившись, я быстро закрыла дверь и заперла ее изнутри. За маленьким окошком кладовой снова сверкнула молния, и я увидела, как на лице Рори расплывается улыбка.

– Может, злоумышленники всё еще поблизости, – пояснила я свои действия.

– Так, значит, ты веришь, что я невиновен?

– Конечно.

– Ах, Эфимия, ты чудо! – воскликнул Рори и снова заключил меня в объятия.

К его чести, он не пытался меня поцеловать, и я сочла этот бурный порыв проявлением радости от того, что в него кто-то верит. Я снова высвободилась, но теперь уже не так поспешно. А чтобы закрыть тему объятий и избежать дальнейших отступлений, сразу скажу, что руки у него были крепкие и удивительно мускулистые для человека, который на моих глазах не поднимал ничего тяжелее подноса.

– Нам нужно поговорить, – заявила я. – Против тебя выдвинуто серьезное обвинение в том, что ты состоишь в Коммунистической партии.

– По-моему, обвинение в убийстве будет посерьезное, – заметил Рори.

– Джентльмены считают тебя убийцей потому, что ты коммунист. Это правда или нет?

– Нет… То есть, наверное, формально я еще являюсь членом партии…

– О боже, Рори!

– Но я вступил туда только из-за Дженни Робертс! Это девушка, в которую я когда-то был влюблен, как мне в то время казалось… Она коммунистка.

– А теперь уже не влюблен? – спросила я, невольно притопнув ногой.

– Нет! Конечно, нет. И я вообще не интересуюсь политикой.

– Когда ты в последний раз был на партсобрании?

– Много лет назад, зеленым юнцом.

– Ну да, теперь-то ты уже дряхлый старик, – фыркнула я от смеха.


– Боюсь, Эфимия, мне суждено умереть вовсе не от старости и очень скоро. На виселице, – грустно сказал Рори.

– Я этого не допущу!

– Я был бы рад любой помощи, но думаю, ты ничего не сможешь сделать.

– А ты объяснил мистеру Эдварду, какие у тебя отношения с коммунистами и почему?

– Кто такой мистер Эдвард?

– Следователь. Он что, даже не поговорил с тобой? Это очень странно…

– Видимо, он уже считает, что дело раскрыто.

– Значит, я скажу ему, что это не так.

– Я очень ценю твою заботу, Эфимия, но прошу тебя, будь осторожна – ты сама можешь оказаться в опасности. Не забывай, что настоящий убийца наверняка где-то рядом.

– Зато у тебя тут самое безопасное местечко, – усмехнулась я.

– Готов разделить его с тобой.

– Нет уж, спасибо. Ход вещей в доме должен вернуться в привычную колею, так что у меня будет слишком много хлопот. К тому же я получила строгое воспитание.

– Всегда оказывается, что у самых достойных девушек строгое воспитание, – пробормотал Рори, как мне почудилось, с легким сожалением.

– Сейчас у всех нервы взвинчены до предела, что и неудивительно, – сказала я, скорее в утешение самой себе, чем ему. – Утром я поговорю с джентльменами и объясню им, что они ошиблись.

На некоторое время молнии перестали рвать небо, но теперь за оконцем снова сверкнуло, и я увидела, как медленно расцветает улыбка на красивом лице Рори.

– Ты очень хорошая девушка, Эфимия, но повторяю: не надо из-за меня так рисковать. Если начнешь их убеждать, что они ошиблись на мой счет, тебя могут обвинить в соучастии. Подумают, мы сообщники.

Тут я гордо расправила плечи – в точности как делает матушка, – и грозно заявила:

– Пусть только попробуют!

Рори рассмеялся, а в следующую секунду шагнул ко мне и поцеловал в щеку – так быстро, что я не успела отпрянуть.

– Это на удачу, – сказал он.

Ответить я не решилась – боялась, что голос меня подведет, – поэтому молча вышла из кладовой и заперла за собой дверь. Свечу я предпочла не зажигать заново, хотя кухонная жаровня была совсем рядом. Занималась заря, и я, решив, что света мне хватит, если буду осторожна, взбежала на этаж для прислуги по главной лестнице.

По пути у меня несколько раз, словно сама по себе, поднималась рука, и пальцы касались щеки в том месте, где губы Рори как будто оставили отпечаток на моей плоти. Между нами определенно что-то происходило, точно протянулась незримая нить.

Я задержалась на галерее, глядя на рассвет, и от того, что увидела, невольно заулыбалась. На этот раз силы природы нам благоволили: ни на автомобиле, ни на двуколке покинуть охотничий домик утром будет невозможно, потому что ночная гроза смыла дорогу с лица земли. Рори спасен, у меня есть лишний день на то, чтобы доказать его невиновность, и я твердо вознамерилась это сделать.





Глава 6

Загадочный мистер Фицрой





Не успели начаться приготовления к завтраку, а на кухню уже ворвался мистер Бертрам с категорическим требованием:

– Мне нужны все крепкие мужчины из прислуги, Эфимия. Через двадцать минут они должны быть в рабочей одежде у крыльца. Надо осушить дорогу.

– А может, они сначала позавтракают, сэр? – предложила я. – По-моему, бо́льшая часть дороги безнадежно потеряна, а погода все ухудшается.

Мистер Бертрам сердито воззрился на меня:

– Именно поэтому нужно торопиться, Эфимия. Поверхность дороги уже полностью залита водой, и, если размоет грунтовый слой, восстановить ее будет куда сложнее, так что мы все застрянем здесь на несколько недель. – Он нахмурился еще суровее. – Если, конечно, это не входит в твои планы.

– Ни в коем случае, сэр, – помотала я головой. – Смею заверить, у меня нет ни малейшего желания задерживаться в Шотландии дольше условленного срока. И позволю себе предположить, что большинство из тех обитателей дома, кто волен уехать, предпочтут это сделать как можно скорее.

– Точно. Все, кто волен, – буркнул мистер Бертрам.

Я, догадавшись, на что он намекает, слегка покраснела.

– Кстати, об этом, сэр. Уделите мне минутку? Произошла чудовищная ошибка, и…