Так близко к горизонту

Дэнни дал своим ученикам переубедить себя и согласился участвовать в турнире с полным контактом, который длился три дня. Они непременно хотели видеть его на ринге, чтобы научиться у него, как они говорили. Этот аргумент стал решающим.

Всё начиналось в четверг, последний бой должен был состояться в субботу. Турнир проходил недалеко от Зинсхайма, и так как Дэнни не горел желанием каждый день ездить час туда и час обратно, Кристина, он и я сняли там номер в отеле. Его ученики напротив приезжали и уезжали, но им нечего было делать, кроме того, как смотреть бои. Каждый день проходило много боёв, которые шли до нокдауна. Доган не посчитал нужным приезжать раньше последнего дня. Я ужасно нервничала. То, что Кристина всё время держала мою руку и шептала «О боже, о боже, о боже» никак не помогало расслабиться.

Перед предпоследним боем Дэнни устал и вышел несобранным, за что и получил сильный удар в лицо. Ещё когда он откашливался, вися на верёвках, а Доган безжалостно вдалбливал ему дальнейшую стратегию, пришёл врач и зашил рваную рану над правым глазом пятью швами. Они даже не дали ему сесть и не обезболили рану. Я с трудом удержала Кристину от идеи выбежать на ринг и держать руку, пока его зашивают. Возможно, это способствовало бы тому, что противник, не сходя с места, умер бы от смеха. Я же больше волновалась, что может остаться шрам, так быстро и грубо врач зашил рану. Здесь всё было, как на войне. Кровь стёрли с матов и бой начался снова. Дэнни выиграл и попал в последний раунд. Хотя он выиграл и финальный бой, не прилагая особых усилий, он придерживался мнения, что это участие в турнире было исключением. Несмотря на моё постоянное волнение, мне тоже было грустно.

В воскресенье Дэнни действительно был выдохшимся. С утра он отказался от бега и проспал почти до девяти часов, что было для него необычно. Мы уютно позавтракали в отеле, а после обеда поехали домой.





⁂


В следующие выходные я растянулась на кровати Дэнни и листала журнал. Кристина красила ногти в своей комнате, а Дэнни сидел в гостиной на диване и смотрел телевизор. Лайка свернулась калачиком на ковре в столовой и дремала. Этот сцена могла бы вызвать подозрение, что это общежитие, в котором все перессорились, но всё было не так. Хотя мы и занимались в разных комнатах разными вещами, мы были едины. Если бы мне захотелось общества, я бы могла прижаться к Дэнни на диване. Он принял бы меня с распростёртыми объятьями. Кристина тоже сразу же приняла меня, ещё ни разу она не выгоняла меня из своей комнаты. Я чувствовала себя прекрасно и была довольна, как никогда раньше. Чувствовала, как чудесно быть частью этого. Нашу жизнь нельзя было назвать беспроблемной, нельзя было сказать, что впереди у нас сказочное будущее, но мы втроём были настроены создать лучшую версию из возможных. Пока мы были вместе, ничто не могло сбить нас с пути.

Я всё ещё была поглощена скучными мыслями, когда в комнату зашёл Дэнни.

– Мне надо выйти, – сказал он, сел на кровать и погладил меня по затылку.

– Сейчас? – пробурчала я. – Уже почти девять. Куда это ты?

– Сегодня пятница, девять – это рано, – парировал он. – Рики только что позвонил. Он с Симоном идёт в бар, а потом они хотят на дискотеку. Они зовут меня сходить с ними, как раньше.

Я возмущённо повернулась на спину, и он положил руку на мою ключицу.

– Ты мог бы хотя бы спросить, хочу ли я с вами, – проворчала я.

Он покачал головой:

– Сорри, мужской вечер.

Я схватилась за его руку и приподнялась.

– Дай-ка я угадаю… Вы снова будете играть в игру по добыче номеров?

Он, извиняясь, пожал плечами:

– Думаю, этим всё и закончится.

Я закатила глаза.

– Жалкий изменник, – сказала я обиженно.

Дэнни взял моё лицо в руки, посмотрел глубоко в глаза и прошептал, прижимаясь к моим губам:

– Это всё только шоу. Ты же знаешь. Я всё равно ни одной не звоню.

Моё дыхание ускорилось, а возмущение полностью пропало.

«Чёрт, как он это делает?»

– Знаю, – уязвлённо ответила я. – Мне ты тоже не позвонил.

– Я бы ещё позвонил. Правда. Я же пообещал.

– Бедные девушки днями напролёт ждут твоего звонка и плачут.

«Как я тогда», – прибавила я мысленно.

Он тихо рассмеялся чему-то своему:

– Да ладно, всё не так плохо. Ты же пережила.

– Но с большим трудом. Теперь серьёзно, девушки мечтают, а ты только играешь с ними. Это несправедливо.

Он снова пожал плечами:

– В моей жизни ещё ничего не было справедливым.

Это его способ смириться с жизнью: считать её несправедливой? Я могла это принять, могло быть гораздо хуже.

– Вали уже, – проворчала я и толкнула его с кровати. – Давай, уходи, и горе тебе, если ты проиграешь.


– Спасибо, Даки, – поцеловал он меня. – Ты лучше всех. Не жди меня, я точно приду поздно.

Вскоре я услышала, как на улице заработал двигатель его машины, и вернулась к своему журналу. Я знала, что он вновь вернётся ко мне, и знала, что он мой. Он всегда будет моим.

Я почитала ещё немного, выгуляла собаку, пожелала Кристине спокойной ночи и пошла спать. В какой-то момент подумала о том, что парни сейчас гуляют с девушкой в каждой руке. И лишь с улыбкой потрясла головой. Эта мысль не вызвала во мне и следа ревности.



Кто-то точно кричал. Но я не была уверена, во сне или на улице. Заспанная, я протёрла глаза и посмотрела на радиобудильник на ночном столике. Было начало четвёртого, рядом со мной на кровати всё ещё было пусто. В полусне я повернулась, когда дверь спальни открылась. Вместо Дэнни в дверном проёме стояла Кристина. Свет из коридора падал в комнату, и я могла видеть её широко раскрытые глаза. К груди она крепко прижимала подушку.

– Дэнни? – прошептала она в темноту.

В этот момент она казалась пятилетней девочкой, а не взрослой, почти двадцатилетней женщиной.

– Дэнни ещё не вернулся, – шёпотом ответила я.

– Когда же он придёт? – её голос был слишком тонким и ломким; невозможно было не заметить, что она плакала.

– Я не знаю. Может, ещё через пару часов.

– Окей, – пискнула она и повернулась, чтобы уйти. – Извини, что я тебя разбудила.

– Тина! – крикнула я ей в спину, и она нерешительно остановилась.

– Да?

– Если бы Дэнни был сейчас здесь, что бы он сделал?

Она запнулась, помедлила, пока наконец не призналась:

– Он бы пустил меня к себе.

Я решительно подняла одеяло и похлопала по матрацу:

– Иди сюда.

Она не долго колебалась, потом выключила свет в коридоре и заползла на кровать.

– Что мне делать? – тихо спросила я.

– Ничего, – прошептала она. – Просто быть рядом.

Она прижалась спиной ко мне. Хотя окно было открыто и в комнате чувствовалась прохлада, на мне были только шорты. Наши голые ноги соприкасались, её полуголый зад прижимался к моему животу. От Дэнни в кровати всегда шёл такой жар, что мне было тепло. Он сам спал обычно в футболке и трусах. Когда я представила, что она так же прижималась и к его животу, у меня не получалось поверить в то, что при этом не возникало ничего эротического, как он однажды убеждал меня. Вздохнув, я отбросила эти мысли. Это не имело значения. Я осторожно обняла её. Всё её тело было напряжено, и время от времени она тяжело всхлипывала. Я заботливо убрала растрёпанные пряди волос с её лица, как это сделал бы Дэнни. Как он убирал и мои волосы.

Я вдруг поняла, как сильно изменилась моя жизнь за прошедшие месяцы. Я с трудом могла вспомнить время, когда всерьёз думала о том, кто в этом доме платит за аренду, а кто за электричество. Я едва не расхохоталась, когда подумала о таких банальностях. Эти проблемы были из другой жизни. Из жизни, которую я раньше считала настоящей. О которой теперь знала, что она лишь карикатура реальности. Правда была здесь; изнасилованная девочка, которая несколько месяцев назад вернулась из клиники реабилитации, лежала в моих руках и, рыдая, ждала моего парня.

Неужели я и правда считала несправедливым, что кто-то платит по счетам другого человека? Бессмыслица. Это просто бессмыслица. Гораздо бессмысленней, чем лежать с бывшей наркоманкой-проституткой в кровати моего зараженного ВИЧ парня, который где-то на дискотеке флиртовал с другими девушками.

Я прижалась к ней ближе, зарывшись лицом в её мягкие волосы. Ещё никогда в жизни мне не было так хорошо.

Уже почти рассвело, когда Дэнни наконец прокрался в комнату. Даже если он и удивился, когда увидел у меня в объятиях Кристину, то никак не показал это. Он подошёл ко мне и забрался в кровать. Я медленно отодвинулась от Кристины и повернулась к нему.

– Эй, – тихо сказал он и поцеловал меня.

– Эй, – ответила я. – Сколько?

– Пятнадцать. Рики четырнадцать, Симон девять. Я победил!

Я поцеловала его в лоб и показала большой палец.

– Супер! Я горжусь тобой. Сладких снов!

Дэнни лёг на бок, а я прижалась к его спине. Не знаю, было ли дело в том, что последние несколько часов я обнимала Кристину, или в том, что я очень устала. На мгновение я забыла о нашем молчаливом уговоре и как ни в чём не бывало положила руку на его талию. Его тело окаменело за долю секунды, дыхание стало поверхностным и быстрым. Я застыла в ужасе, не решалась сделать какое-либо движение. Через какое-то время мне показалось, что он немного расслабился, и я положила ладонь на его живот. Он тут же положил свою руку на мою, чтобы не дать мне поднять её выше.

Про себя я запомнила: трогать живот – да, трогать грудь – нет.

Всё же это было только начало. Каким бы маленьким не был прогресс – это был прогресс. Очень робко я начала гладить его живот, сначала пальцем, потом всей ладонью, постепенно увеличивая амплитуду движений. Он позволил мне продолжать, но не давал продвигаться выше; дышал он отрывисто.

– Дэнни, – прошептала я ему на ухо, – всё хорошо.

Внезапно Дэнни схватил мою руку, и я была убеждена, что он отведёт её от себя. Вместо этого он обхватил мои пальцы своими, завёл мою ладонь под футболку и положил её на свою грудь, туда, где билось сердце.

Он прижал мою руку к себе и так и держал её так крепко, что я не могла сдвинуть её ни на миллиметр.