Так близко к горизонту

Дэнни закрыл глаза. Он всё ещё пытался представить шесть недель без спорта.

– Можно что-нибудь сделать, чтобы ускорить выздоровление? – спросил он.

– Лучше всего ложиться спать на перелом.

Дэнни зажмурил один глаз и с сомнением посмотрел на врача:

– И как это может помочь?

– Это очень больно, но это компримирует перелом и ускорит выздоровление. По крайней мере пробуйте делать это раз за разом.

– Бедный Анжело, – пробормотал Дэнни себе под нос. – Ещё один вопрос: через пять недель мы хотели лететь в США…

– У вас есть страховка отказа от поездки?

– Мы ещё не забронировали билеты, – вяло объяснил Дэнни.

– Тогда забронируйте на четыре недели позже. Вам лучше бы не рисковать, – врач закрыл карту.

Дэнни вопросительно посмотрел на меня, и мне он вдруг показался очень усталым, почти признавшим своё бессилие.

– Четыре недели ничего не значат. Просто поедем немного позже, не всё ли равно.

– Хорошо, – согласился Дэнни.

В этот момент я уже предполагала, что что-то не так. Дэнни знал больше, чем признавался. Иначе он никогда бы с такой готовностью не отказался перенести отпуск. Это было совсем не похоже на него. Если он что-то вбивал себе в голову, то обычно проводил это в жизнь, и пара сломанных костей не были для него помехой.

«Перелом рёбер – самый болезненный перелом», – попытался успокоить меня мой внутренний голос. – «Ему теперь не до отпуска: у него теперь другие мысли в голове».





⁂


Три дня спустя Дэнни уже сидел на кровати прямо, когда я вошла. Его соседа по палате выписали вчера, к большому облегчению Дэнни. Он ненавидел, когда чужие люди спали вблизи от него. То, что в нескольких метрах от него лежал мужчина, а он был пристёгнут к кровати и почти полностью обездвижен, делало для него ситуацию почти невыносимой.

– Эй, – поприветствовал он меня, когда я зашла. – Ты спустишься со мной вниз?

– Ты можешь ходить? – неуверенно спросила я.

Он криво улыбнулся:

– У меня сломаны рёбра, а не ноги, конечно, я могу ходить.

Он очень медленно встал. Капельницу убрали вчера. Мы медленно поковыляли рука в руке по коридору. Я наблюдала за ним краем глаза.

– Даки, ты не могла бы перестать смотреть на меня так сочувственно? – спросил он меня после того, как мы спустились вниз. Даже в таком состоянии он отказывался ехать на лифте. – Со мной всё хорошо, правда.

Это было неправдой, но стоны в его репертуар не входили. Если бы с ним всё было хорошо, то он никогда бы не пошёл так медленно. В последующие дни «походочка ути» стала нашей нормальной скоростью.

Мы купили в столовой мороженое и сели на спинку парковой скамейки. Ноги мы поставили на сиденье, а наши лица подставили солнцу.

– Ты снова дышишь в щадящем режиме, – отругала я его. – Ты должен дышать глубоко.

– Если бы я мог, – ответил он. – Я уже ломал множество костей и даже одно ребро, но четыре за раз – это правда совсем не весело. Как я должен вытерпеть шесть недель? Я ненавижу сидеть.

– У тебя получится, мы выдержим это время.

– В следующие выходные я должен быть в форме. Мне нужно на три дня в Карлсруэ. На съёмки рекламы. Если всё пройдёт удачно, тогда мне предложат контракт, и тогда мы с тобой финансово обеспечены, причём на всю жизнь.

Я вычерпывала ложечкой своё мороженое-страчателла. Проблем с деньгами у нас никогда не было. С тех пор, как мы были вместе, мне не приходилось тратить ничего из моей зарплаты. Он заправлял мою машину, платил по моим счетам, покупал мне одежду и брал на себя расходы, когда мы куда-то шли вместе. С каким удовольствием я обменяла бы наши беды на смешные денежные трудности. Я бы с удовольствием раздарила все материальные вещи, переоделась бы в мешок и соломенные туфли и неделями ела бы только макароны с кетчупом, если бы взамен он выздоровел и к нам вернулась бы Кристина.

– Ты ничего об этом не рассказывал.

– Только недавно узнал, в то утро, когда произошла авария.

Он кинул скомканный бумажный стаканчик от своего мороженого через другие скамейки и сразу попал в урну. Я даже не попробовала это повторить, а встала и кинула мой стаканчик только тогда, когда до урны оставался один метр. Он попал в край, отскочил и упал рядом. Я раздражённо подняла его и кинула прямо в урну.

Дэнни не смог удержаться от смеха.

– Ты говорил по телефону за рулём?


– Нет. Да даже если так, я всё время говорю по телефону за рулём, из-за этого я не съезжаю в яму.

Дэнни был прав. Ему постоянно звонил кто-то из агентства или из учеников; Дэнни принимал звонок, чем бы ни занимался.

– Хорошо, – покорно сказала я.

Дэнни вздохнул:

– Мне потом нужно будет позвонить. Доган и другие тренеры должны были разделись моих учеников. Кто знает, смогу ли я снова взять их.

– Конечно, сможешь. Это только переломы. Они заживут. Больше ведь ничего не случилось. Или?

Он молчал.

– Дэнни?

Он взял мои руки в свои и притянул меня к себе. На солнце его глаза блестели той синевой, которая всё ещё невероятно восхищала меня.

– Даки! – он посмотрел мне в глаза; он снова учился этому взгляду. – Почему ты ставишь под сомнение то, что я тебе говорю? Я когда-нибудь лгал тебе? Это была авария, больше ничего.

Его упрёк был справедлив. Почему я сомневалась в его словах? Наши отношения основывались на абсолютной честности. Не считая вынужденной лжи про его родителей вначале, он никогда не лгал мне.

Внезапно я почувствовала угрызения совести и решила просто доверять ему, как я делала раньше. Не было причин так не делать.

– Я верю тебе, – подтвердила я.

Возможно, я и правда слишком много думала, в конце концов автоаварии происходят каждый день по всему миру.

– Вот и хорошо, – удовлетворённо сказал он. – Давай пойдём наверх. Рики собирался заскочить попозже, – он протянул мне руку и дал помочь ему забраться наверх. Потом он обнял меня и прижал так крепко, насколько позволяли его сломанные кости.

– Не беспокойся за меня, – прошептал он. – Я справлюсь. Тебе нужно сосредоточиться на экзаменах.

На этой фразе все тревожные звоночки в моей голове должны были сработать, но они этого не сделали. Я держала слово и доверяла ему, так же, как делала всегда.



Я осталась до конца часов посещения. Потом вместо того, чтобы уехать из больницы, я два часа болталась по коридорам и ещё один час пряталась в общем душе. После того, как заступила ночная смена и ушёл последний посетитель, я прошмыгнула по тёмным коридорам и скользнула в комнату Дэнни. Он слушал музыку и уставился на меня так, будто увидел призрак. У него были покрасневшие глаза, что заставило меня предположить, что он плакал.

– Даки. Ты откуда?

– С улицы, – прошептала я.

– А. Да ладно. Как это тебя не выставили отсюда?

– Секрет фирмы.

Дэнни пододвинулся к краю кровати, чтобы освободить мне место. Это его свойство я любила больше всего. Он никогда не ругал меня, если я делала что-то сумасшедшее или необычное. Напротив, чаще всего он с восторгом принимал участие в моих проделках или сам придумывал невозможные идеи. Даже после потери Кристины.

Я заползла к нему на кровать.

– Ты абсолютно ненормальная, – прошептал он, почти прикоснувшись к моим губам.

– От тебя заразилась.

Он тихо рассмеялся:

– Хорошо, что ты копируешь моё лучшее качество.

Несмотря на узость больничной койки и его сломанные рёбра, нам удалось заняться сексом, хотя ему пришлось просто лежать на спине. Времена, когда в этой позиции его охватывала паника, давно прошли. Теперь я могла делать с ним всё, даже опираться на его запястья. Сейчас же мне приходилось следить только за тем, чтобы не трогать его левый бок. Потом я улеглась рядом с ним, и, прижавшись друг к другу, мы уснули.

На следующее утро в пять в палату зашла медсестра и сильно удивилась, обнаружив нас вдвоём в кровати. Она выгнала меня из палаты, и следующие два часа я снова шаталась по коридорам, пока не вернулась на завтрак.

Дэнни поделился со мной, а я затем прокралась на кухню и стащила добавку. С такими скудными порциями не мудрено и с голоду умереть. Еле живая от недосыпа я в конце концов поехала на работу, а вечером снова вернулась.



– Анализ крови в порядке, – сказал Дэнни вместо приветствия, когда я зашла в комнату. – Он стал хуже, но в норме.

– Насколько хуже? – спросила я.

– В пределах нормы, – коротко ответил он. – Не такой, чтобы начать лечение. Врач говорит, сначала нужно вылечить рёбра, а потом уже у терапевта сделать ещё один анализ. До этого мне не стоит заморачиваться.

– Ну, звучит логично. Как ты?

– Я умираю от скуки. Хочу домой. Лучше бы тебе поспать и сегодня ночью здесь. Возможно, нам повезёт, и они снова застукают нас, и тогда выставят и меня.