V-Wars. Вампирские войны

Бобби обменялся рукопожатиями со всеми четырьмя пограничниками, украдкой передавая каждому то ли деньги, то ли наркоту. Взятки. Дружинники сбыли всех нелегалов, включая девчонку, надрывающуюся и кричащую о помощи. Когда оба грузовика покатили через пустыню обратно, Томпсон по-прежнему старался не стискивать руль.





– 5 –




В тот вечер они завалились в «Штырь». Томпсон их подбросил. На стене вещал телевизор, и, по какой-то злой иронии судьбы, показывали интервью Лютера Суонна, которое он давал Юки Нитобе.

– Эти люди не виноваты в том, что с ними происходит, – убеждал Суонн. – Нам надо набраться терпения, пока не найдем лекарство.

– Ага, на-ка, выкуси, – презрительно сказал Бобби, показав плоскому экрану средний палец.

Потом задрал локти на стойку, поднял стопку и осушил одним махом, запрокинув голову.

– Эти идиоты не знают, каково здесь, в окопах. Нелегалы же толпами через границу прут. Черт, вы их видели? Да они как кролики.

– Как крысы, – вставил Страш.

– А если Мончо начнут искать? – тихо спросил Уокер.

Лицо его казалось усталым и напряженным, он явно не одобрял брата. «Интересно, он когда-нибудь выходит из себя?» – подумал Томпсон.

– Кто? Ну кто вздумает его искать? – спросил Бобби, махнув Боди налить ему еще, и уточнил: – Две. Одну моему младшенькому братишке, а то ему как вожжа под хвост попала.

Боди принес пару рюмок и, заметив кивок Томпсона, пошел наливать и ему.

– Мы все еще считаем, что кризиса можно избежать, – с важным видом, как и все бюрократы, разглагольствовал какой-то генерал из Пентагона.

– Демагог сраный! – заорал Бобби. – У нас война!

– Давай, жги, Бобби! – крикнул какой-то забулдыга из дальнего угла бара, щербатый, сивый, похожий на отшельника.

– Да, война! – снова рявкнул Бобби. Четверо байкеров одобрительно заулюлюкали. Томпсон кисло улыбнулся, а Уокер уставился в пустую рюмку, потом мельком глянул мимо брата на Томпсона, перехватил его взгляд и уставился прямо в глаза.

Томпсон извинился, вышел в коридор, через который можно попасть в грязную кухню и загаженный сортир, достал мобильник и набрал номер.

Так и не дождавшись ответа куратора, он удалил набранный номер и вернулся в бар.





– 6 –




Когда Томпсон по предложению Бобби поселился в доме номер 12 по улице Вьеха, никто из горожан и пикнуть не посмел. Никто не спрашивал, куда пропал Мончо. Чужаков с расспросами о его исчезновении замечено не было. Байкеры стали называть номер 12 «домом Рыжего кумпола». Самим фактом предоставления жилья Бобби дал понять, что Томпсон зачислен в штат. И остальные бойцы невольно начали к нему относиться даже с бо́льшим уважением, чем то подобало новобранцу. Его это беспокоило, потому что все это делало его чересчур уж авторитетным. Никто не становился полноправным участником «Дружины», не пройдя испытания, обычно убийства. Может, в следующий раз, когда они повезут нелегалов к границе, ему самому придется носиться в темноте, сверкая стволом.

С куратором удалось связаться только через три недели, и Томпсон сразу заявил:

– Вытаскивайте меня отсюда нахрен.

Куратор ответил:

– Сиди, не рыпайся.

И повесил трубку.

Томпсон тщательно проверил почту Мончо. Он нашел зашифрованные письма – похоже, задания на перевод нелегалов через границу. Бобби он ничего показывать не стал, просто сжег все бумаги над ароматической ванильной свечой, что нашлась под раковиной в уборной. Он уже больше месяца прожил в доме Мончо, когда из налоговой пришло извещение о переплате со вложенным чеком на возврат двухсот девятнадцати долларов двадцати одного цента.

Томпсон зашел в туалет, поднял крышку толчка и уставился вниз, словно увидел там самого себя, барахтающегося, чтобы удержаться на плаву. Когда он встал и уже направлялся к двери, на него вдруг набросился Мончо с торчащими клыками в целый дюйм длиной и горящими красными глазами. В уборной было тесно, но на спецкурсах по самообороне Томпсона учили работать локтями и коленями, а выброс адреналина помог отбиться от наседающего Мончо сокрушительными ударами. Мончо отражался в зеркале, у него шла кровь. Томпсон ощущал теплую податливую плоть, слышал тяжелое дыхание.

Он с такой силой вышвырнул Мончо в прихожую, что тот шмякнулся спиной о стену, оставляя на ней кровавый отпечаток, но тут же отскочил и снова зашипел. Томпсон молотил его не переставая, расквасил все лицо и выбил один клык. Потом врезал так, что Мончо развернуло вполоборота, и тут заметил огнестрельное рану над ухом. Пуля Бобби его просто слегка зацепила.

Томпсон врезал еще раз, и Мончо рухнул на пол с каким-то странным тоненьким поскуливанием, похожим на плач, и выдавил разбитыми губами по-английски:

– Это… это мой дом.


Потом ярко-красный огонь у него в глазах погас.





Мусор. Часть 2





Джонатан Мэйберри.


– 6 –




Кристофер-стрит, Вест-Виллидж, Нью-Йорк.

30 сентября, 8:36.

За 13 дней до события В.



Когда детектив второго ранга Джерри Шмидт и его напарник, детектив третьего ранга Майк Янофф, прибыли на место преступления, у обоих было предчувствие, что дело дрянь.

Переговоры по радио были слишком сдержанными, а это всегда не к добру. Обычно это означало, что дело внутреннее, но этого не могло быть – тогда бы Шмидта уже предупредили по телефону. Или же дело могло украсить первые полосы газет… Карьеристы обожали дела, связанные с политиками, зато простые трудяги их терпеть не могли. Ничто так не застопоривало дело, как шумиха в прессе. Преступники тоже читают газеты. А новости в интернете появляются с такой скоростью, что преступник, который объявлен в розыск, быстренько садится в поезд, автобус или за руль и мчит подальше от города, прежде чем бригада криминалистов закончит сбор волосков и нитей с места преступления. Сколько грамотных расследований зашло в тупик из-за этой системы раннего оповещения!

А еще Шмидт не понаслышке знал, как эта шумиха бередит душевные раны родственников потерпевших. Он не раз наблюдал, как из-за нее страдают те, кто пережили самый плохой день своей жизни.

Теперь от прессы никуда не денешься.

Частенько эти мерзавцы оказываются способными сыщиками, постоянно лезут со своими расспросами к свидетелям и подозреваемым задолго до прибытия детективов, подкладывая им свинью, запутывают следствие, уничтожают улики.

Все это промелькнуло у Шмидта в голове, пока они с Янофф вылезали из своей неприметной «Краун Виктории» в переулке недалеко от места преступления. Полицейские в форме уже перекрыли улицу и старательно отгоняли зевак. Однако съемочных групп новостных каналов с репортерами пока видно не было.

– Скоро появятся, – заверил Янофф, словно читая мысли Шмидта.

– Точно.

Они нацепили значки, и их проводили в подъезд небольшого дома, где они поднялись по лестнице на третий этаж.

Войдя в квартиру, они сразу заметили повсюду кровавые отпечатки рук.

Шмидт с Янофф повидали всякого. Бандитские нападения, вскрытые вены самоубийц, разборки между бандами, видели кровавую бойню в десятки раз хуже этой.

Но все же, как только они вошли в квартиру, то молча остановились.

Кровищи было жуть сколько. Кто спорит, выглядит, конечно, ужасно. В их работе все ужасно. Если прикинуть по количеству нанесенных жертве травм, это дело не вошло бы и в десятку ужасов, виденных ими лично. И все же…

Они остановились.

Дело было не в крови, не в степени повреждений, нанесенных жертве.

Дело было не в этом.

– Боже, – прошептал Янофф.

– Господь всемогущий, – прошептал в ответ Шмидт.

Они повидали всякого, и все же…

Оба сразу поняли, что с таким они прежде не сталкивались.





– 7 –