Волки на воле и взаперти

— Да, если не уволит, прекратив действие контракта по моей вине. Я не имела права допустить того, что произошло.

— Барговский не солдафон, он поймет.

— Нам бы только вернуться, Макс, а там все будет хорошо.

— Отчего такие невеселые мысли? Прошлое задание не легче было, но вернулись же! А ты и вовсе провела в Центрально-Африканской Республике, собирая разведданные, долгое время. Это не каждому сотруднику СВР по плечу.

— Ну, так уж и не по плечу. Я ничего особенного не сделала.

Власов, разговаривая с женой, смотрел на часы.

В 23.00 объявил:

— Подъем, рота! По маршруту, за мной, вперед!

Тодоева вновь улыбнулась.

— И где, интересно, ты увидел роту?

— Вы у меня сильнее батальона. Но — отставить разговоры.

Стоило выйти из балки, как они увидели луч прожектора, который взмыл в небо, потом опустился на землю и исчез.

— Так! — воскликнул Власов. — Прожектор, это очень хорошо. Если в богом забытом месте установлен прожектор, это значит, не такое уж оно и забытое, это место. Становится ясно, почему завален проход в пещерах с юга на север.

Тодоева вздохнула:

— Что пока, к сожалению, не подтверждает версии нахождения в этом месте наших генералов.

— Но уже близко к этому, Роза.

— А если там склад? Или секретный пункт управления?

— На севере? Отсюда доставлять боеприпасы или что там может храниться не то что неудобно, но нецелесообразно. И управлять отсюда нечем и некем. Все основные события происходят в другой части страны. Нет, чую, мы на верном пути. Но не будем спорить, продолжим марш.

Через километр прожектор уже стал виден. Своим лучом он шнырял по всей округе. И стал он виден потому, что находился вместе с боевиком на террасе склона, в двадцати метрах от подножия. Это, а также то, что рядом с прожектором сидел в «чаше» среди мешков с песком, уложенных по кругу в несколько рядов, пулеметчик с «браунингом», и увидел Власов через свой мощный бинокль, переведенный в режим ночного видения.

— Неплохо.

— Что? — спросил Ватан, который видел только лучи прожектора.

— Прожектор на террасе, с ним работает один боевик, а рядом пулеметное гнездо, в нем тоже один боевик. У него пулемет, похоже, американский «М-60» калибра 7,62 миллиметра. «Свинья».

Ватан и Камаль удивились:

— Почему свинья?

— Потому что пулемет имеет крупные размеры и очень капризен в эксплуатации. Может иметь ленты на сто и двести патронов. Скорострельность — порядка пятьсот пятьдесят выстрелов в минуту. Так что при ведении непрерывного огня пулеметчик выбьет ленту в сто патронов менее чем за двадцать секунд, двести патронов — где-то за сорок, если пулемет не заклинит от перегрева. Такое с ним бывало, это старый пулемет.

— Какая дальность стрельбы? — спросил Камаль.

— Насколько я помню, около тысячи ста метров, это прицельная дальность. Но у наших «АКС» заявлена предельная дальность в тысячу метров, эффективная же составляет шестьсот пятьдесят метров. Думаю, что и у «М-60» эффективная дальность около семисот метров, но это не особо важно. Снимать пост охранения придется с расстояния гарантированного поражения из «АКС», а это метров триста, и одиночными выстрелами либо короткими очередями в два-три патрона. Либо из «СВД», но… все, ликбез окончен.

В 0.10 группа вышла к тыловой стороне высоты. Склон оказался достаточно пологим, чтобы подняться без проблем. На вершине очень кстати оказались остатки каменных строений бывшей сторожевой заставы.

Власов приказал Ватану, Камалю и Розе залечь за полуразрушенной стеной. Сам пробрался к такому же полуразрушенному сооружению, посреди которого зияло круговое отверстие, скорее всего, от попадания снаряда, возможно, еще ядра.

Он лег на песчаный грунт, выставил бинокль в отверстие. Увидел участок у подножия длиной сорок и глубиной двадцать метров. У самого перевала два небольших, человек на пятнадцать, модуля, внедорожник, грузовик, сдвижное заграждение из колючей проволоки на въезде, к которому вела грунтовка, рядом траншея, в которой виднелся часовой.

Слева от модулей под навесом стоял контейнер с работающим генератором, видимо, холодильная камера для продуктов, под навесом — полевая кухня и стол со скамьями, в дальнем правом углу — деревянное строение, сортир. Караул должен где-то справлять естественные надобности.

Основной пост охранения, как и определил капитан, находился выше площадки, на террасе. Там два боевика, один работает с прожектором, другой — за пулеметом. Это действительно был «М-60» с висящей до земли лентой. Емкость определить невозможно, но в любом случае не более двухсот патронов.

Теперь узнать бы главное — что или кто здесь содержится? В одном модуле, понятно, охранение. Исходя из того, что в смене три человека, смен может быть не более трех плюс начальник караула, помощник, они же разводящие. Это если прибегать к организации обычного караула как в большинстве армий мира. Итого — одиннадцать человек, плюс, возможно, повар, помощник, связист, специалист по двигателям и генератору, водители. Хотя водителями могут быть и боевики групп обеспечения. Но брать следует по максимуму — семнадцать человек. Судя по тому, как обычно ведут себя часовые, сменились они в 0 часов, тоже стандартная схема. Служба с 20.00 до 20.00 с учетом приема-передачи, но может быть и с 18.00 до 18.00. Это будет видно. Как узнать, что это за объект?

Прошел час, смена часовых не производилась.

К Власову пробралась Тодоева:

— Макс, ну что тут?

— Тут ничего, а ты зачем пришла?

— Можно я буду с тобой? Извините, господин капитан, разрешите быть с вами?


— Роз, не надо, а?

— Ты же привык к официальному обращению на боевых выходах.

— Ты злопамятна.

— Нет.

— Но память у тебя хорошая, так?

— На память не жалуюсь.

— Ладно, оставайся. А на объекте тихо.

— Я могу посмотреть, что это за объект?

Власов отодвинулся в сторону, передал бинокль жене:

— Смотри, только укрывайся, когда луч прожектора будет приближаться к высоте.

— Ты инструктируешь меня, как курсанта.

— И тем не менее.

— Конечно, дорогой мой капитан.

Она посмотрела, отстранилась от отверстия, отдала оптику мужу:

— Похоже на временную тюрьму.

Власов, в свою очередь, припал к отверстию: наблюдать за объектом следовало беспрерывно.

— Похоже, но не факт. А как узнать, кого или что охраняет караул, ума не приложу.

— Знаешь, а ведь пленных должны выводить в туалет.

— У них может быть поставлена параша.

— Зачем? Какое удовольствие для боевиков выносить парашу. Или… они заставляют это делать самих пленных.

Власов оторвался от наблюдения, взглянул на Тодоеву:

— А ты права, Роза. Если здесь пленные, то кого-то из них мы должны увидеть. Что делают Ватан и Камаль?

— Легли спать. Сказали, что, как только поступит команда, они тут же будут в строю.

— Мне самому надо было объявить им отдых. Долго смотреть за объектом я не смогу. Часа через два подниму кого-нибудь.

— Я могу посмотреть.

— И до тебя очередь дойдет. Обустраивайся здесь, если не хочешь уходить, и спи. И пусть тебе приснится приятный сон.

— Я давно не вижу снов.

— Многие бы тебе позавидовали.

— Кроме одного. Объяснить, какого?

— Нет. Это сон о зверствах карателей.

— Да, это сон, который в мельчайших подробностях восстанавливает то, что произошло десять лет назад.

— Может быть, он когда-нибудь отпустит тебя.

— Может. Когда родится наш сын.

— Сын? Почему не дочь?

— Не знаю, но я уверена, что у нас будет сын.

— Ну и прекрасно, хотя я не против дочери и даже двойни.

Она поцеловала его и свернулась калачиком у каменной стены.