Второй взгляд

Ф. Джунипер Смагг работал в больнице Флетчера Аллена в Берлингтоне уже двадцать семь дней. Он проходил практику в неотложке, хотя намеревался посвятить себя дерматологии или пластической хирургии. Честно говоря, ему не слишком хотелось каждый день видеть покойников. Заниматься частной практикой куда приятнее и спокойнее, чем работать в государственном медицинском центре, где всегда нужно быть готовым ко всяким сюрпризам. Тем не менее Смагг старался добросовестно выполнять свои обязанности, даже такие неприятные, как доставка трупа в морг. Парень, которого он вез на каталке сегодня, прибыл сюда мертвым, как пень. Ежу было ясно, что бедолаге уже ничем не поможешь, но для очистки совести его попытались оживить с помощью электрошока и интубации. Дохлый номер.

В лифте Смагг был один. Точнее, наедине с мертвецом. Он нажал кнопку вызова и, повернувшись к зеркальной стене, принялся приплясывать и распевать хиты из репертуара «Смэш Маус». Когда он дошел до припева в «All Star», чья-то рука схватила его за локоть.

Покойник уселся на каталке.

— Не мог бы ты заткнуться, — изрек он осипшим голосом.

Когда двери лифта открылись, покойник стоял рядом с каталкой, на которой без сознания лежал практикант.

— Есть здесь врачи? — спросил Росс, обводя взглядом работников морга. — Этот парень решил грохнуться в обморок.



День спустя тело Эза Томпсона было обнаружено на берегу озера Шамплейн. Согласно национальному обычаю, в течение ближайших суток его следовало предать земле. Уинкс Шампиньи, взявший на себя обязанности официального представителя абенаки, решил, что лучшим местом упокоения для Эза станет участок на пересечении Оттер-Крик-Пасс и Монтгомери-роуд. Тем более недавно этот участок был передан индейской общине в полную собственность. Эза похоронили лицом на восток — чтобы он мог любоваться восходом солнца.

В течение следующих месяцев вокруг его могилы появились растения — их никто не сажал — кусты ежевики, у которых зимой не облетали листья, каллы, цветущие даже под снегом, вечнозеленые падубы и плющ, пышно разраставшийся в июле. У влюбленных парочек вошло в привычку назначать здесь свидания; в этом укромном уголке их никто не беспокоил, и даже в декабре воздух был пропитан ароматом роз. Иногда здесь появлялись темноволосый парень и белокурая девушка; они играли в пятнашки, гоняясь друг за другом среди цветов, или же собирали ягоды и кормили друг друга, так что их пальцы и губы становились красными, как кровь.



Этим вечером Илаю казалось, что он никогда не уйдет домой. Пришлось переделать пропасть бумажной работы и разобрать документы, касавшиеся арбитражного суда с владельцами карьера. Наконец Илай встал из-за стола и потянулся так, что хрустнули суставы. У него оставалось одно желание — завалиться в постель рядом с Шелби и проспать тысячу лет.

Правда, он отнюдь не был уверен, что Шелби сейчас захочет его видеть. Его или кого-либо другого.

В больнице она рыдала, а он молча стоял рядом и гладил ее по голове. Наконец Шелби, глотая слезы, сказала, что ей нужно ехать домой, заниматься приготовлениями. Илай понял, что речь идет о приготовлениях к похоронам. Он чувствовал: Шелби отгородилась от него невидимой стеной. Мысль о том, что ей не нужны его заботы, была для Илая нестерпима. Сейчас он заглянет домой, примет душ и поедет к ней, решил он. Нравится ей это или нет, он должен быть рядом.

Вставив ключ в замок, Илай понял, что дверь открыта. Он ворвался в холл, готовый к самым неприятным сюрпризам. Но в кухне его поджидал вовсе не грабитель. Шелби, стоя у стола, месила в миске тесто.

— Я самовольно вломилась в твой дом, — сообщила она дрожащим голосом. — Прости. Пожалуйста, прости. — Из глаз ее текли слезы, и, смахнув их перепачканным в муке пальцем, она прочертила на щеке белую полосу. — Не могу оставаться дома, — пробормотала она. — Не могу звонить во все эти… похоронные бюро… Да еще журналисты достали своими звонками и сообщениями на автоответчике… В больнице Итану и Люси давали какие-то таблетки, от которых все время хочется спать. Сейчас они тоже выпили эти таблетки и спят на твоей кровати. А я решила сварить суп. И испечь хлеб. Телефон звонил несколько раз, но я не поднимала трубку… Да, еще я накормила собаку.

Она говорила все это едва слышно, но Илаю не нужно было переспрашивать: он понял бы ее и без слов. Сжав Шелби в объятиях, он ощутил, как руки ее обвиваются вокруг его шеи. Шелби уткнулась носом в его рубашку.

— Если хочешь, я уйду, — прошептала она.

— Никогда не уходи, — ответил он. — Никогда.



Мередит совершенно не была похожа на Лию. Росс не понимал, как он раньше мог их перепутать. Глаза у Мередит поставлены шире, волосы имеют совсем другой оттенок. А вот кожа с виду такая же мягкая и нежная, как у Лии. Проверить Росс не решался, ибо не хотел тревожить спящую.

Ее загипсованная нога была подвешена к аппарату для вытяжения. По жилам ее вместе с кровью текло огромное количество обезболивающих препаратов. Россу позволили войти в палату только потому, что никто из персонала клиники не нашел в себе мужества отказать ожившему покойнику.

Прежде всего, он попытался найти Шелби и Итана, но выяснилось, что их уже отпустили домой. Люси они увезли с собой. Росс позвонил Шелби, но она не брала трубку, а автоответчик был выключен. Можно было позвонить Илаю, но Росс не помнил телефонного номера, если вообще когда-нибудь его знал. Невролог, осмотревший Росса, сказал, что после контузии память зачастую выкидывает странные шутки; в ней появляется множество провалов и белых пятен, которые иногда исчезают со временем, а иногда нет. Например, Росс прекрасно помнил, как, вернувшись домой, узнал от рыдающей Мередит, что дети исчезли. Но где он был до этого и чем занимался, полностью улетучилось из памяти. Он никак не мог вспомнить, откуда у него на запястьях побелевшие от времени шрамы.

Зато он прекрасно помнил лицо Лии. Он готов был умереть, чтобы еще раз увидеть это лицо, — и действительно умер. Он мог представить их обеих — и Лию, и Эйми — так отчетливо, словно они находились в двух футах от него. Росс знал: у него была возможность никогда больше не разлучаться с ними. Ему отчаянно хотелось еще раз сжать Эйми в объятиях, хотелось следовать за Лией, куда бы она ни позвала его… но еще сильнее ему хотелось остаться с сестрой. И с племянником. И может быть, с Мередит.

Он провел столько лет в поисках, не сознавая, что процесс оказался намного важнее результата. Теперь Россу было ясно: в момент смерти особенно остро осознается ценность каждого из мгновений, составляющих человеческую жизнь.

По щеке Мередит медленно скатилась слеза. Чуть приоткрыв глаза, она взглянула на Росса.

— Люси, — прошептала она.

— Люси жива и здорова, — заверил Росс.

Наверное, в памяти Мередит всплыл пережитый кошмар. Лицо ее омрачилось. Она попыталась пошевелить сломанной ногой и сморщилась от боли. Росс бережно коснулся рукой ее щеки.

— Ты призрак! — выдохнула Мередит.

— Уже нет, — улыбнулся Росс.

— Я же видела, как в руках у тебя взорвался динамит. И ты взлетел на воздух. — Помолчав, она добавила едва слышно: — Мне сказали, что ты умер. — Она попыталась сесть, вновь потревожила ногу, и глаза у нее расширились от боли.

— Лучше не двигайся, — посоветовал Росс. Пристально посмотрев на нее, он заметил на лбу, у самых корней волос, шрам, которого не замечал прежде. — Ты сломала ногу, которая уже была сломана несколько лет назад, когда ты попала в аварию. В шести местах. Сейчас у тебя раздроблены большая и малая берцовая кость. Тебе сделали операцию и вставили металлические штифты.

Росс предполагал, что Мередит не слишком удивится, ведь все эти подробности он мог узнать от врачей. Но она поразила его своей проницательностью.

— Я никогда не рассказывала тебе о том, что попала в аварию, — произнесла она, пристально глядя на него.

Росс присел на край кровати.

— Тем не менее я это знаю. Я знаю и то, что ты находилась за рулем зеленой «хонды». На тебе было черное платье. Осколком стекла тебе разрезало лоб — вот здесь… — Он осторожно коснулся шрама. — Твои туфли так и не нашли.

— Только не говори мне, что ты ясновидящий, — устало пробормотала Мередит.


— Нет, я не ясновидящий, — усмехнулся Росс. — Просто я тоже там был. На месте аварии.

Он, не мигая, смотрел ей в глаза. Она тоже смотрела на него, до тех пор пока слабая искра, тлеющая в глубинах ее памяти, не вспыхнула ярким светом.

— Ты спас меня дважды, — прошептала она осипшим голосом и сжала его руку. — Похоже, ты Супермен.

— Не исключено, — согласился он, сжимая ее руку в ответ.



Итан качал ногами, сидя на скамейке в больничном дворе. Он не сводил глаз с Люси, которая расхаживала по краю пятифутовой кирпичной ограды, как гимнастка по бревну. Пользуясь тем, что охранник смотрит в другую сторону, она дошла до самого края, сделала ласточку, явно воображая себя победительницей чемпионата мира, и грациозно соскочила на землю перед самым носом у охранника. Беднягу, похоже, чуть удар не хватил.

Наградив потрясенного парня лучезарной улыбкой, которой позавидовала бы Ширли Темпл, Люси подбежала к Итану.

За последний месяц Люси превратилась в настоящего сорванца. Она залезала на все крыши подряд, высовывала голову из окна машины на ходу, смотрела по видику сплошные ужастики про резню бензопилой. Итан догадывался, кто в этом виноват: это он выпустил джинна из бутылки. Психиатр, у которого побывали они оба, говорил что-то о посттравматическом расстройстве поведения, о последствиях пережитого стресса. Но Итан знал, что на самом деле причина вовсе не в этом.

Он подтянул к запястьям длинные рукава футболки и пониже надвинул бейсболку. Здесь, во дворе больницы, где на каждом шагу попадались люди с забинтованными руками, ногами и головой, он не чувствовал себя пугалом. Надо сказать, дома он теперь тоже не был самым главным фриком. Это почетное звание по праву принадлежало дяде Россу, который ухитрился пережить клиническую смерть и очнулся на пороге морга, чтобы поведать об этом миру.

Теперь дядя Росс чувствовал себя превосходно. По крайней мере, так он говорил всем телевизионщикам, от Опры до Ларри Кинга, которые осаждали его палату. Преподобный Билли Грэм даже ухитрился провести репортаж из больничной палаты в прямом эфире. В больнице дядю Росса продержали целый месяц — не ради его здоровья, а ради научного интереса. Врачи пытались понять, каким образом он смог вернуться к жизни. Сегодня его наконец выписывали. Мередит выписывали тоже. Мама и Илай приехали за ними.

Итан несколько раз навещал дядю. Тренировал его в игре в покер, и надо признать, Росс добился некоторых успехов. Но бо́льшую часть времени они проводили в разговорах. Итан, конечно, не питал пустых надежд на свой счет. Но все же любопытно было выяснить, какова природа дядиной способности обманывать смерть. Что это, уникальная особенность, присущая одному лишь Россу, или, скажем так, наследственный признак?

Во время последнего визита дядя Росс позволил Итану съесть все зеленое желе «Джелло» и суп с лапшой, которые ему принесли на обед, а потом отвел в палату Мередит. И она рассказала кое-что любопытное. Во-первых, хотя клетки больных пигментной ксеродермой не способны к самовосстановлению, какой-то ученый уже изобрел средство, которое лечит все повреждения, причиненные коже. К тому же в лаборатории Мередит вовсю разрабатываются методы генной заместительной терапии, а это значит, что когда-нибудь треклятую болезнь можно будет вылечить полностью.

Да и кто сказал, что чудо не может произойти дважды? Очень может быть, что у них с дядей Россом семейная предрасположенность к чудесам.

— Ты что, уснул? — Люси ткнула его локтем в бок. — Посмотри, какая красота!

Мелкий дождь, который шел весь день, прекратился, и на небе сияла двойная радуга, одна разноцветная арка под другой. Правда, видна была только ее левая часть, правая растворилась в лазури.

Но Итан знал: хотя ни он, ни Люси не видят правой части радуги, она там, на небе. Это не магия, не игра воображения, это закон природы. В конце концов, логично предположить: если мы видим часть, значит существует целое.





Благодарности




Вера в призраков подобна беременности — вы или беременны, или нет, промежуточного состояния не существует. Поэтому я знала: для того чтобы создать Росса Уэйкмана, мне необходимо пообщаться с людьми, которые не только верят в призраков, но и могут объяснить, почему они в них верят. Мне удалось познакомиться с членами Атлантического общества паранормальных явлений, в частности с Джейсоном Хоусом и Грантом Уилсоном. Они позволили мне участвовать в охоте на призраков и убедили меня, что в этом мире существует нечто, невидимое для глаз. Спасибо Энди Томпсону, который объяснил мне, каково это — обладать повышенной восприимчивостью. То, что эти люди рассказали мне, было настолько удивительно, что я могла бы написать еще один роман о привидениях. Возможно, я так и сделаю, тем более появится повод встретиться вновь с этими замечательными людьми.

Как и обещала, передаю привет членам Женского общества книголюбов, которые помогли мне придумать название: Лори Маурильо Томпсон, Шерри Фицше, Сэнди Лонгли, Джойс Догерти, Лори Бэрроуз, Конни Пикер, Саре Рейнольдс, Нэнси Мартин, Клаудиа Кари, Памели Ли, Сьюзи Саболис, Линде Шелби, Кэрол Пицци, Дайане Мейерс, Карен Соколофф и М. Дж. Маркс.

Благодарю свою испытанную команду профессионалов: доктора Элизабет Мартин, Лизу Шермейер, доктора Дэвида Тауба, доктора Тиа Хорнер, а также двух специалистов — доктора Эйда Куррана и доктора Дэниеля Коллисона. Спасибо моим консультантам по вопросам права, Дженнифер Стерник, Андреа Грин Голдмен, Алану Уильямсу и Аллегре Любрано. Приношу особую благодарность своему гуру по вопросам, связанным с работой полиции, лейтенанту Фрэнку Морану. Низкий поклон детективу Управления полиции Род-Айленда Клэри Демарис, которая преподала мне начальный курс криминалистики. Синди Фолленсби спасибо за то, что она расшифровывает мои каракули так быстро и с неизменной улыбкой. Благодарю также Ребекку Пиколт, которая выполнила для меня переводы на французский. Спасибо Джейн Пиколт, Стиву Айвсу и Джоанн Мэпсон, которые читали все черновые варианты этой книги и не позволяли мне лениться. Выражаю сердечную благодарность своему агенту Лауре Кросс, с которой мы работаем уже десять лет; надеюсь, наше сотрудничество будет продолжаться еще лет тридцать или сорок. Спасибо Лауре Муллен и Камилле Макдаффи, которые помогли моим книгам найти замечательных читателей. Благодарю также всех без исключения сотрудников издательства «Атрия букс», которые влюблены в книги так же сильно, как и я. Отдельное спасибо Джудит Карр, Карен Мендер, Саре Брэм, Шеннону Маккенна, Крейгу Херману и Паоло Пепе. Мой редактор в издательстве «Атрия» Эмили Бестлер обладает удивительной способностью заставлять меня писать лучше, чем я могу; к тому же это прекрасный, надежный друг и замечательный человек.

И наконец, спасибо моим детям Кайлу, Джейку и Саманте — они щедро делятся со мной своими удивительными фантазиями — и моему мужу Тиму, в котором вся моя жизнь!





Примечание автора




Эта книга — вымысел. В отличие от нее, евгенический проект, который осуществлялся в штате Вермонт в 1920–1930-х годах, вымыслом отнюдь не является. Это глава нашей истории, лишь недавно извлеченная из забвения. События, произошедшие тогда, до сих пор причиняют боль множеству людей, принадлежащих к самым разным слоям общества. Документы евгенического общества хранятся ныне в Публичном архиве в Мидлсексе, Вермонт, и выдержки из этих документов используются в качестве эпиграфов во второй части книги.

Спенсер и Сисси Пайк, Серый Волк, Гарри Бомонт и Абигейл Олкотт — персонажи, которых придумала я. Но Генри Ф. Перкинс существовал в действительности. Как сообщает Нэнси Галлагер на своем веб-сайте «Vermont Eugenics: A Documentary History» («Вермонтская евгеника. История в документах»; www.uvm.edu/~eugenics), он был профессором зоологии в Вермонтском университете и вел там курс, посвященный проблемам наследственности. Именно он явился организатором Вермонтского евгенического общества. Он был уверен, что благодаря исследованиям, которые проводило общество, и введению новых законов станет возможным снизить постоянно растущую численность жителей штата, относящихся к проблемным категориям. Во многом благодаря его влиянию в 1931 году в штате Вермонт был принят закон о стерилизации. Профессор Перкинс преподавал в Вермонтском университете генетику и евгенику до 1945 года, затем удалился на покой.

Хотя в законе говорится об улучшении человечества путем добровольной стерилизации, тот факт, что люди шли на подобную меру по своей воле, вызывает большие сомнения. Существуют свидетельства, что человека подвергали стерилизации, если два врача подписывали заключение о целесообразности этой процедуры. Закон о стерилизации был принят в тридцати трех штатах. На судебных процессах над военными преступниками, состоявшихся после Второй мировой войны, нацистские ученые цитировали американские евгенические программы, послужившие основой для их собственных планов по поддержанию расовой гигиены.

В 1960–1970-х годах Американский союз защиты гражданских свобод активно выступал против законов о стерилизации, благодаря чему в большинстве штатов они были отменены. В других штатах были приняты новые формулировки, очищенные от евгенических терминов и гарантирующие соблюдение прав человека. В некоторых штатах даже были приняты резолюции, в которых официально осуждалось американское евгеническое движение и выражалось сожаление о том, что ему была оказана законодательная поддержка. Вермонт к числу этих штатов не относится.

Генри Перкинс скончался в 1956 году, когда структура ДНК уже была открыта. Репродукционные технологии и генетическая диагностика — это современное лицо евгеники. Как это часто бывает, история повторяется на новом витке спирали. Исследования человеческого генома осуществляет ныне лаборатория в Колд-Спринг-Харбор, штат Нью-Йорк. Именно здесь в 1910 году была основана лаборатория экспериментальной эволюции, при которой находился американский евгенический архив.

Для читателей, которые захотят узнать о евгенике больше, я прилагаю библиографию книг и документов, которые я использовала, работая над романом. Хочу поблагодарить Фреда Вайсмена, Чарли Делани и Марджи Бручак, которые познакомили меня с историей индейцев абенаки. Благодарю также Майка Ханкарда и Брента Ридера, которые сделали для меня переводы с языка абенаки. Отдельное спасибо Джозефу Альфреду Эли Юберту из индейской резервации Одонак, П. К., Канада, который откорректировал фразы на языке абенаки, встречающиеся в романе, а также научил меня правильно произносить их. Выражаю особую благодарность Кевину Данну — в 1986 году он открыл документы Вермонтского евгенического общества, позволив миру вспомнить о прошлом и извлечь из него урок. Впоследствии Кевин Данн предоставил мне возможность пользоваться своими материалами и предположениями, и на их основе я смогла создать собственную художественную структуру. И наконец, благодарю Нэнси Л. Галлагер, которая великодушно поделилась со мной результатами своих исследований, связанных с вермонтским евгеническим проектом. Факты, сообщенные Нэнси Галлагер, имели для меня воистину бесценное значение. Читателям, желающим познакомиться с этой темой более подробно, рекомендую обратиться к ее книге «Breeding Better Vermonters: The Eugenics Project in the Green Mountain State» или посетить ее сайт: www.uvm.edu/~eugenics. Именно этот сайт я использовала в качестве источника исторических материалов для романа. Если бы не работа, проделанная всеми этими людьми, я никогда не смогла бы завершить свою книгу.

В завершение хочу напомнить, что пигментная ксеродерма, к несчастью, тоже реальность. Если вы хотите узнать об этой болезни больше или сделать пожертвование на борьбу с ней, посетите сайт: www.xps.org.

Джоди Пиколт