Жажда

– Потому что я буду вести себя спокойно и потому что у тебя есть совесть.

Смит остановился и несколько секунд оценивающе смотрел на Харри.

– Подойди туда и надень наручники, – сказал он и кивнул на стол.

Харри выбрался из ряда, прошел мимо неподвижно лежавшего на полу Трульса и встал у стола спиной к залу и Смиту.

– Так, чтобы я видел! – прокричал Смит.

Харри повернулся к нему и поднял руки вверх, чтобы он мог видеть, что они закованы в копию наручников, соединенных цепью.

– Иди сюда!

Харри подошел к нему.

Смит оттолкнул Уллу Бельман в сторону и направил револьвер на Харри.

– Одна минута!

Свободной рукой Смит схватил Харри за плечо, развернул его и направил в сторону двери, которую оставил полуоткрытой.

Улла Бельман смотрела на прикрытую дверь, потом развернулась и посмотрела на своего мужа. Катрина увидела, что Бельман машет ей, подзывая к себе. И Улла стала двигаться в его сторону. Короткими неуверенными шагами, как будто она шла по тонкому льду. Но когда она поравнялась с Трульсом Бернтсеном, то упала на колени. Она положила голову на его залитый кровью свитер. И в тишине, охватившей зал, ее одиночное горькое всхлипывание прозвучало громче, чем выстрел из револьвера.



Харри шел впереди Смита и чувствовал, как ему в спину упирается дуло револьвера. Черт, черт! Он все детально спланировал со вчерашнего дня, прокручивал различные сценарии, но не сумел предусмотреть того, что произошло.

Харри ногой открыл дверь на улицу, и в лицо ему ударил холодный мартовский воздух. Университетская площадь перед ними была пуста, она купалась в зимнем солнце. Черный лак «вольво-амазона» Бьёрна сверкал.

– Иди!

Харри спустился по лестнице и вышел на площадь. На втором шаге ноги разъехались, и он завалился на бок, не успев сгруппироваться. Боль пронзила руку и спину, когда его плечо коснулось льда.

– Вставай! – прохрипел Смит, схватил наручники за цепь и поднял заложника на ноги.

Харри воспользовался ускорением, которое придал ему Смит. Он знал, что ему едва ли представится лучший шанс. Поднимаясь, он резко ударил головой Смита, который сделал два шага назад и упал. Харри шагнул за ним, чтобы закончить дело, но Смит, лежа на спине, держал обеими руками револьвер, нацеленный на Харри.

– Давай, Харри. Я к этому привык, я лежал так каждую вторую свободную минуту. Так что давай!

Харри смотрел в ствол револьвера. Переносица Смита сломалась, и через порванную кожу была видна белая кость. Тонкая струйка крови стекала по крылу носа.

– Я знаю, что ты думаешь, Харри, – засмеялся Смит. – «Он не смог убить Валентина с расстояния в два с половиной метра». Так что давай. Или открывай машину.

Мозг Харри произвел необходимые вычисления. Он развернулся, медленно открыл дверцу со стороны водительского сиденья и услышал, что Смит поднялся на ноги. Харри сел в машину и не спеша вставил ключ в замок зажигания.

– Я поведу, – сказал Смит. – Двигайся.

Харри сделал, как он велел, и неуклюже перебрался через рычаг переключения скоростей на пассажирское сиденье.

– А теперь переступи через свои наручники.

Харри посмотрел на него.

– Я не хочу, чтобы, в то время как я буду вести машину, у меня на горле оказалась цепь от наручников, – сказал Смит, поднимая револьвер. – Не повезло тебе, если ты прогуливал занятия по йоге. И я вижу, ты стараешься нас задержать. Так что у тебя есть ровно пять секунд. Четыре…

Харри откинулся назад, насколько позволяла крутая спинка сиденья, поднял скованные руки перед собой и согнул колени.

– Три, два…

Харри кое-как удалось просунуть начищенные ботинки через цепь наручников.

Смит сел в машину, наклонился к Харри, перекинул старомодный ремень безопасности через его грудь и пояс, пристегнул его и сильно дернул, так что Харри в буквальном смысле оказался привязанным к спинке сиденья. Смит вынул телефон из кармана пиджака Харри. Он пристегнул свой ремень и повернул ключ, дал большие обороты и дернул за рычаг переключения скоростей. Смит отпустил сцепление и поехал задним ходом по полукруглой траектории. Он опустил стекло и выбросил телефон Харри, а затем и свой собственный.

Они выехали на улицу Карла Йохана, свернули направо, где весь обзор закрывал Королевский дворец. Зеленый свет на перекрестке. Они поехали налево, по площади с круговым движением, опять зеленый свет на перекрестке, мимо Концертного зала. Набережная Акер-Брюгге. Транспорт двигался быстро. Слишком быстро, подумал Харри. Чем дальше они со Смитом смогут уехать, прежде чем Катрина предупредит патрульные машины и полицейский вертолет, тем более обширный район им придется прочесывать и тем больше дорог перекрывать.

Смит посмотрел на фьорд:

– Осло редко бывает красивее, чем в такие дни, да?

Он говорил в нос, звук его голоса сопровождался тонким свистом. Должно быть, дело в сломанном носе.

– Молчаливый попутчик, – сказал Смит. – Да-да, ты ведь сегодня уже наговорился.


Взгляд Харри не отрывался от дороги перед ними. Катрина не могла найти их, запеленговав мобильные телефоны, но, пока Смит держится больших дорог, существовала надежда, что их удастся быстро отыскать. С вертолета автомобиль с полосками ралли на крыше и багажнике будет легко отличить от других.

– Он пришел ко мне, назвался Александром Дрейером и захотел поговорить о «Пинк Флойд» и голосах, которые он слышал, – произнес Смит, покачивая головой. – Но, как ты понял, я хорошо умею читать людей, и я быстро сообразил, что передо мной не обычный индивид, а редкий экстремальный пример психопата. И я использовал то, что он рассказывал о своих сексуальных предпочтениях, чтобы навести справки у своих коллег, которые выступали экспертами в делах о сексуальных преступлениях. Постепенно я понял, с кем имею дело и что за дилемма его мучила. Он жаждал следовать своему охотничьему инстинкту, но один-единственный неверный шаг, смутное подозрение, мелочь, которая привлекла бы внимание полиции к Александру Дрейеру, раскрыла бы его. Ты следишь, Харри? – Смит бросил на него быстрый взгляд. – Чтобы снова выйти на охоту, он должен был удостовериться в том, что он в безопасности. Он был идеальным человеком без альтернатив, на него надо было всего лишь надеть ошейник и открыть клетку, и он съест – и выпьет – все, что ему будет предложено. Но сам я не мог выступить в роли того, кто предлагает ему это задание, мне был нужен фиктивный кукловод, громоотвод, тот, к кому приведут следы в случае, если Валентина поймают и он сознается. Тот, кто рано или поздно будет раскрыт, и местность совпадет с картой и подтвердит положения теории, которую я выдвигаю в своей диссертации об импульсивном, ребячливом, хаотичном вампиристе. Ленни Хелл был отшельником, живущим в удаленном месте, которого никто не навещал. Но однажды к нему совершенно внезапно нагрянул его психолог. Психолог, у которого на голове было нечто напоминающее ястреба и большой красный револьвер в руках. Кря, кря, кря! – Смит громко рассмеялся. – Видел бы ты физиономию Ленни, когда он понял, что его захватили в плен и что он стал моим рабом! Сначала я заставил его перенести архив пациентов, что привез с собой, в кабинет наверху. Потом мы нашли клетку, которую его семья использовала для перевозки свиней, и он отнес ее вниз, в подвал. Наверное, по дороге вниз я и треснулся лбом об эту чертову трубу. Мы положили в клетку матрас, на котором Ленни мог сидеть и лежать, после чего я приковал его наручниками. Там он и находился. Мне, в общем-то, Ленни стал не нужен после того, как я выкачал из него все подробности о женщинах, которых он преследовал, получил копии ключей от их квартир и пароль от компьютера, чтобы я мог посылать сообщения Валентину. Если бы Валентина схватили или он умер бы и полиция вышла бы на Хелла, она должна была найти довольно свежий труп, чтобы временны́е рамки соответствовали ходу дела. Но для того чтобы полиция не вышла на Хелла слишком рано, я должен был позаботиться о железном алиби на момент первого убийства. Я знал, что вы будете проверять его алиби, поскольку он имел телефонный контакт с Элисой Хермансен. И я повел Ленни в местную пиццерию в то время, когда велел Валентину убить Элису Хермансен, и показал его людям. На самом деле я был так сосредоточен на забойном пистолете, который держал под столом наведенным на Ленни, что не заметил орешков в тесте для пиццы, пока не стало слишком поздно. – Еще один раскат смеха. – Так что у него было много свободного времени в клетке, у Ленни. Я не мог не рассмеяться, когда вы обнаружили семя Ленни Хелла на матрасе и сделали вывод, что он там насиловал Марту Руд…

Они проехали остров Бюгдёй. Остров Снарёйя. Харри машинально считал секунды. Десять минут назад они отъехали от Университетской площади. Он взглянул на пустое синее небо.

– …потому что Марту Руд никогда не насиловали. Я застрелил ее, как только принес из леса в подвал. Валентин уже попортил ее, это было лишение жизни из милосердия. – Смит повернулся к нему. – Я надеюсь, ты это понимаешь, Харри? Харри? Ты считаешь, что я слишком много болтаю, Харри? – Смит вздохнул. – Ты был бы хорошим психологом, Харри, пациенты любят молчаливых психологов, они считают, что так подвергаются более глубокому анализу. Профессиональное молчание всегда воспринимается в самом лучшем смысле. Ну ладно, к чертям это…

Они приближались к Хёвикоддену. Слева снова стал виден Осло-фьорд. Харри рассчитывал на это. Возможно, полиция успеет поставить заграждение возле Аскера, они доберутся туда через десять минут.

– Можешь ли ты представить себе, каким подарком для меня стало твое приглашение принять участие в расследовании, Харри? Я настолько удивился, что поначалу отказался. А потом до меня дошло, что, если я буду сидеть с вами и получать всю информацию, я смогу предупредить Валентина, когда вы подберетесь к нему, и он сможет долго бегать от вас. Мой вампирист сможет превзойти Кюртена, Хэя и Чейза и стать самым великим из них. Но всей информации я так и не получил. Я не знал, что его хама́м находится под наблюдением, пока мы не сели в машину и не отправились туда. И я стал терять контроль над Валентином: он убил того бармена и похитил Марту Руд. К счастью, я вовремя узнал, что личность Александра Дрейера установлена в банкомате, и успел предупредить его, чтобы он убрался из квартиры. В то время Валентин понял, что это я, его бывший психолог, был тем человеком, что дергает за ниточки, но что из этого? Ему было все равно, с кем он находится в одной лодке. Но я понимал, что сеть затягивается и что наступил час грандиозного финала, который я уже планировал какое-то время. Я заставил Валентина уехать из квартиры и поселиться в отеле «Плаза», на время, конечно, и туда я прислал ему конверт с копией ключей от хлева и кабинета и инструкции поехать туда в районе полуночи, когда все улягутся, чтобы спрятаться. Я, разумеется, не могу исключать, что у него были определенные дурные предчувствия, но какой, в сущности, выбор у него оставался после установления его личности? Он просто-напросто должен был рассчитывать на то, что на меня можно положиться. А ты должен дать мне очки за постановку, Харри. Как я позвонил вам с Катриной, чтобы у меня все время на проводе были свидетели в добавление к тому, что будет на записях с камер наблюдения. Да, конечно, это можно назвать хладнокровной ликвидацией: я сфабриковал историю о героическом ученом, который возбудил этого серийного убийцу своими высказываниями, после чего убил его в целях самообороны. Да, я вижу, это поспособствовало прибытию иностранной прессы на обычную защиту докторской диссертации, кроме того, что четырнадцать издательств купили права на издание диссертации. Но это только в последнюю очередь исследования и наука. Это прогресс, Харри. Вполне возможно, что благими намерениями вымощен путь в ад, но это также путь к просвещенному будущему человечества.



Олег повернул ключ в замке зажигания.

– Травматологическое отделение «Уллевола»! – прокричал молодой светловолосый полицейский с заднего сиденья, где он сидел, держа на коленях голову Трульса Бернтсена. Оба они пропитались кровью раненого. – Полный газ, врубай сирену!

Олег уже почти отпустил сцепление, как распахнулась задняя дверь.

– Подвинься, Андерс! – Это был Стеффенс. Он втиснулся в салон, заставив молодого полицейского отодвинуться на противоположный край сиденья. – Поднимите его ноги! – рявкнул Стеффенс, который теперь поддерживал голову Бернтсена. – Чтобы у него…

– Кровь поступала к сердцу и мозгу, – сказал Андерс.

Олег отпустил сцепление, и они вылетели с парковки на улицу между заворачивающим трамваем и сигналящим такси.

– Как ситуация, Андерс?

– Сам проверь, – фыркнул Андерс. – Без сознания, пульс слабый, но дышит. Помоги мне перевернуть его.

Олег бросил взгляд в зеркало и увидел, что они перевернули Трульса Бернтсена на бок и разорвали рубашку. Олег снова сосредоточился на дороге, воспользовался сиреной, чтобы пролетел перед грузовиком, нажал на газ и проехал на красный сигнал светофора.

– О черт! – простонал Андерс.

– Да, рана большая, – сказал Стеффенс. – Пуля увлекла с собой осколки ребер. Он истечет кровью и умрет, не доехав до «Уллевола», если…

– Если?..

Олег услышал, как Стеффенс глубоко вздыхает.

– Если мы не выполним эту работу лучше, чем я сделал в случае с твоей матерью. Приложи ладони с обеих сторон раны – вот так – и прижми их друг к другу. Просто сожми ее как можно лучше, другого способа нет.

– Они скользят.

– Оторви куски от его рубашки и используй их, сцепление будет лучше.

Олег услышал тяжелое дыхание Андерса и снова бросил взгляд в зеркало. Он увидел, что Стеффенс приложил один палец к груди Бернтсена и стал стучать по нему другим пальцем.

– Я перкутирую, но я здесь слишком зажат и не могу приложить ухо, – сказал Стеффенс. – Ты сможешь…

Андерс склонился вперед, не отпуская краев раны, и приложил голову к груди Бернтсена.

– Глухой звук, – сказал он. – Воздуха нет. Ты думаешь?..

– Да, боюсь, это гемоторакс, – сказал отец. – Легкое наполняется кровью и скоро откажет. Олег…

– Я слышу, – ответил Олег, вдавливая в пол педаль газа.



Катрина стояла посреди Университетской площади, прижимая к уху телефон, и смотрела на пустое безоблачное небо. Еще не было видно полицейского вертолета, который она затребовала из Хели в Гардермуэне, приказав следить за дорогой Е6 на подлете к Осло с северной стороны.

– Нет, у нас нет мобильных телефонов, которые можно было бы запеленговать! – прокричала она, чтобы ее было слышно за гулом сирен, доносившихся с разных концов города и смешивающихся друг с другом. – Не зарегистрированы проезды через пункты дорожной оплаты, ничего. Мы перекроем трассы Е-шесть и Е-восемнадцать с южной стороны. Я сообщу сразу, как только у нас что-то будет.

– Хорошо, – ответил Фалькейд на другом конце провода. – Мы в готовности.

Катрина нажала на клавишу отбоя. Телефон зазвонил.

– Полиция Аскера на Е-восемнадать, – сказал голос. – Мы тут остановили грузовик с прицепом и сейчас устанавливаем его поперек дороги перед съездом в Аскер, будем запускать транспорт в шлюз здесь, а выпускать на дорогу у площади с круговым движением. Черная семидесятая модель «амазона» с полосками ралли?

– Да.

– Мы сейчас говорим о наихудшем выборе автомобиля для побега?

– Будем надеяться. Держите меня в курсе.