Стихи
Часть 67 из 86 Информация о книге
«В этом душном малиннике, тесном, высоком»
В этом душном малиннике, тесном, высоком,Скрылись мы ото всех, забрались в сердцевинуИ срываем поспевшую за ночь малину.Рдеют пальцы твои, орошенные соком.Гневный шмель разгуделся, пугая травинки,Хворый лист, весь в нарывах, на солнышко вылез,В паутинных лохмотьях алмазы искрилисьИ какой-то жучок скрылся, пятясь на спинке.Все стихало мгновенно в зеленом заслоне,Лишь когда я с ладони твоей обагреннойБрал малину губами, вдыхая влюбленноЗапах ягод сквозь благоуханье ладони.Первой ласки посредницею молчаливойОказалась малина, — той ласки без слова,Что, собой изумясь, хочет снова и сноваПовторяться бессчетно, себе лишь на диво.И в одно из мгновений, всех прочих всевластней,Ты ко лбу моему прикоснулась губами,Я схватил твои руки, и ты предалась мне,А малинник был всюду — вкруг нас и над нами.СОЛДАТ
Воротился служивый из похода весною —Колченогий, недужный, с перебитой спиною.Был он пулями злыми исхлестан, простеган,Не ходил он иначе как только с подскоком.Стал потешником горя, скоморохом недоли,Забавлял мимо шедших каждым вывертом боли,И страданий притопом, и печалей приплясом,И замедленной муки лихим выкрутасом.Дотащился до дому: «Эй, проваливай живо.Не работник ты в поле, хоть и скачешь ретиво!»Он добрался до кума, что в костеле звонарил,Тот узнать не подумал, было чуть не ударил.Постучался он к милой, а та рассмеяласьИ плечами и грудью, хохоча, сотрясалась.«Как в постели с калекой танцевать мне до смерти?Лишь на треть человека, а прыжков на две трети!Мне твои переплясы не милы, не любы,На усах твоих жестких не уснут мои губы!За тобой не угнаться, скачешь к самому небу!Уходи куда знаешь, не кляни и не требуй!»Вдаль пошел по дороге и пришел он к распятью:«Иисус деревянный, не возьму я в понятье. —Чьей рукой, точно на смех, ты вытесан, Боже?Красоты пожалели и дерева тоже.Кто тесал твои ноги, безумец незрячий?Ходишь, видно, вприскочку, не можешь иначе.Ты такой никудышный, такой колченогий, —Мне товарищем добрым ты был бы в дороге».Слыша это, распятый на землю спустился.Тот, кто вытесал бога, знать, рассудка решился:Руки — левые обе, ноги — правые обе.…Как ходить, Иисусе, при твоем кривостопье?«Я из хворой сосенки, но хожу я не худо,Вечность пехом пройду я, недалеко дотуда.Мы пойдем неразлучно единой дорогой —Что-то от человека и что-то от Бога.Можно горем делиться, мы разделим увечье,Изубожены оба рукой человечьей.Подопрешь меня телом, а тебя я сосною.Пусть вершится, что должно, над тобою и мною!»Взявшись за руки крепко, пошли без промешкиТо неспешным подскоком, то хромою пробежкой.Сколько времени длилось пребыванье в дороге?Где часы, что отмерят безмерные сроки?Дни сменялись ночами, исчезая в безвестье,Миновало бесполье, безречье, безлесье,Вдруг нагрянула буря, все во мраке пропало,И ни проблеска солнца, ни звездочки малой…Кто там, ночью идущий по вьюжным наметам,Так божественеет, человечнеет — кто там?Два господних калеки, два миляги — вот кто это,Шли какой-то припляскою в мир не какой-то.И один шел в веселье, другой в беспечалье —Возлюбили друг друга и счастливы стали.Ковыляли на пару, плелись как попало,И никто не постигнет — что в них так ковыляло?Колтыхали вприскочку, нескладно, нелепо,И вот доскакали до самого неба!ВЕЧЕРОМ
Уже темнело, темнело,Заря в лесу догорела,Дневной остывает жар.Спускались мы тропкой длиннойВ повитый туманом яр,Заросший калиной.Из дали идет, из далиТот мрак, где цветы пропали.Чуть дышит сонная цветь.Коснулась ты, как в испуге,Руки моей, чтоб согретьОзябшие руки.С нежностью, нежностью тайнойГлядим в этот мрак бескрайный.Двоих забредших впотьмахВ осенних полей безбрежностьНе сблизят ни скорбь, ни страх, —Одна только нежность!ВО СНЕ
Ты в странном сне меня звалаС собой во мрак небесный.Мы вместе мчимся. Мгла и мгла.Бог, темнота и бездны.Летим в верховья темноты,Пронзенной молний светом.«Я только сон твой, — шепчешь ты, —Не забывай об этом!..»Забуду ль!.. Мчимся в вышинеДо неизвестной меты.О, как ты худо снишься мне!Моя живая, где ты?