Том 1. Стихотворения

 <1906–1907> 
  
Каир   * 
 
 
 
Английские солдаты в цитадели
 
Глядят за Нил, на запад. От Али
 
До пирамид, среди долин, в пыли,
 
Лежит Каир. Он сух и сер в апреле.
 
 
 
Бил барабан, и плакал муэззин.
 
В шафранно-сизой мути, за пустыней,
 
Померк закат. И душен мутно-синий
 
Вечерний воздух. Близится хамсин.
 
 
 
Веселыми несметными огнями
 
Горит Каир. А сфинкс от пирамид
 
Глядит в ночную бездну — на Апит
 
И темь веков. Бог Ра в могиле. В яме.
 
 
 <1906–1907> 
  
Истара   * 
 
 
 
Луна, бог Син, ее зарей встречает.
 
Она свой путь свершает на быке,
 
Ее тиара звездная венчает,
 
Стрела и лук лежат в ее руке.
 
 
 
Царица битв, она решает битвы,
 
Судья царей, она неправым мстит —
 
И уж ни дым, ни фимиам молитвы
 
Ее очей тогда не обольстит.
 
 
 
Но вот весна. Среди речного пара
 
Свой бледный лик подъемлет Син, луна —
 
И как нежна становится Истара!
 
 
 
Откинув лук, до чресл обнажена,
 
Таинственна и сладостна, как чара,
 
С какой мольбой ждет страстных ласк она!
 
 
 <1906–1907> 
  
Александр в Египте   * 
 
 
 
К оракулу и капищу Сиваха
 
Шел Александр. Дыханием костра
 
Дул ветер из пустыни. Тучи праха
 
Темнили свет и рвали ткань шатра.
 
 
 
Из-под шатра с верблюда, в тучах пыли,
 
Он различал своих проводников:
 
Два ворона на синих крыльях плыли,
 
Борясь с косыми вихрями песков.
 
 
 
И вдруг упали вихри. И верблюды
 
Остановились: медленно идет
 
Песками змей, весь черный.  Изумруды
 
Горят на нем. Глаза — как мутный лед.
 
 
 
Идет — и вот их двое: он, Великий,
 
И змей, дрожащий в солнечном огне,
 
Рогатый, мутноглазый, черноликий,
 
Весь в самоцветах пышных, как в броне.
 
 
 
«Склони чело и дай дорогу змею!» —
 
Вещает змей. И замер царь… О да!
 
Кто назовет вселенную своею?
 
Кто властелином будет? И когда?
 
 
 
Он, символ и зловещий страж Востока.
 
Он тоже царь: кто ж примет власть богов? —
 
Не вы, враги. Грядущий бог далеко.
 
Но он придет, друг темных рыбаков!
 
 
 <1906–1907> 
  
Бог   * 
  
 
 
Дул с моря бриз, и месяц чистым рогом
 
Стоял за длинной улицей села.
 
От хаты тень лежала за порогом,
 
А хата бледно-белою была.
 
 
 
Дул южный бриз, и ночь была тепла.
 
На отмелях, на берегу отлогом,
 
Волна, шумя, вела беседу с богом,
 
Не поднимая сонного чела.
 
 
 
И месяц наклонялся к балке темной,
 
Грустя, светил на скалы, на погост.
 
А бог был ясен, радостен и прост:
 
 
 
Он в ветре был, в моей душе бездомной —
 
И содрогался синим блеском звезд
 
В лазури неба, чистой и огромной.
 
 
 7. VI.08 
  
Саваоф   * 
 
 
 
Я помню сумрак каменных аркад,
 
В средине свет — и красный блеск атласа
 
В сквозном узоре старых царских врат,
 
На золотой стене иконостаса.
 
 
 
Я помню купол грубо-голубой:
 
Там Саваоф, с простертыми руками,
 
Над скудною и темною толпой,
 
Царил меж звезд, повитых облаками.
 
 
 
Был вечер, март, сияла синева
 
Из узких окон, в куполе пробитых,
 
Мертво звучали древние слова.
 
 
 
Весенний отблеск был на скользких плитах —
 
И грозная седая голова
 
Текла меж звезд, туманами повитых.
 
 
 28. VII.08 
  
Гальциона   * 
 
 
 
Когда в волне мелькнул он мертвым ликом,
 
К нему на сердце кинулась она —
 
И высоко, с двойным звенящим криком,
 
Двух белых чаек вынесла волна.
 
 
 
Когда зимой, на этом взморье диком,
 
Крутая зыбь мутна и солона,
 
Они скользят в ее пучину с криком —
 
И высоко выносит их волна.
 
 
 
Но есть семь дней: смолкает Гальциона,
 
И для нее щадит пловцов Эол.
 
Как серебро, светло морское лоно,
 
 
 
Чернеет степь, на солнце дремлет вол…
 
Семь мирных дней проводит Гальциона
 
В камнях, в гнезде. И внуков ждет Эол.
 
 
 28. VII.08 
  
В архипелаге   * 
 
 
 
Осенний день в лиловой крупной зыби
 
Блистал, как медь. Эол и Посейдон
 
Вели в снастях певучий долгий стон,
 
И наш корабль нырял подобно рыбе.
 
 
 
Вдали был мыс. Высоко на изгибе,
 
Сквозя, вставал неровный ряд колонн.
 
Но песня рей меня клонила в сон —
 
Корабль нырял в лиловой крупной зыби.
 
 
 
Не все ль равно, что это старый храм,
 
Что на мысу — забытый портик Феба!
 
Запомнил я лишь ряд колонн да небо.
 
 
 
Дым облаков курился по горам,
 
Пустынный мыс был схож с ковригой хлеба.
 
Я жил во сне. Богов творил я сам.