Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

  
Чжан Хуа  [516]
 
 Перевод В. Рогова 
 Стихи о чувствах 
 
 
 5Рассеянно взор мой       скользит по полям,
 
Бесцельно брожу я,       подолгу стою.
 
Ручью орхидеи       края оплели,
 
Цветы затеняют       зеленый поток.
 
Здесь в целой округе       красавицы нет —
 
Кому же цветы мне,       нарвав, подарить?
 
Знакомы морозы       всем жителям гнезд,
 
И ведомы ливни       насельникам нор.
 
Кто в долгой разлуке       не ведал тоски,
 
Тот радости встречи       узнает едва ль,
 
 
 Повозка у ворот 
 
 
Повозка у ворот       и кони — гости!
 
«Откуда, сударь, вы?» —       я вопрошаю,
 
И вмиг наперебой       пошли вопросы —
 
И оказалось, мы       соседи были!
 
Толкуем, что в былом       мы горе знали,
 
Вздыхаем, что сейчас       отрад не видим.
 
Мы утром речь ведем,       бодрим друг друга,
 
И на закате дня       все длятся речи…
 
Как трудно замолчать,       начав беседу!
 
Заводим песню мы       порой прощанья.
 
Еще былая скорбь       не прекратилась,
 
А новая тоска       уже настала.
 
 
  
Цзо Сы
 
 Перевод Л. Бадылкина 
 Стихи о разном 
 
 
Ветер осенний,       все холодней на ветру —
 
Белые росы       инеем станут к утру.
 
Слабые ветви       вечером стужа скует,
 
Падают листья       ночи и дни напролет…
 
Вот над горами       вышла луна в облаках,
 
Все побелело       в льющихся лунных лучах.
 
За занавеску       выгляну в маленький сад:
 
Дикие гуси       в утреннем небе кричат.
 
К дальним просторам       дух устремляется мой —
 
Дни коротаю       в комнатке этой пустой.
 
Стар я скитаться       вечно в чужой стороне.
 
Сумерки года…       боль и досада во мне.
 
 
  
Тао Юань-мин  [517]
 
 Перевод Л. Эйдлина 
 Укоряю сыновей 
 
 
Уже сединою       виски у меня покрылись
 
И мышцы и кожа       свою утратили свежесть.
 
Хотя в моем доме       и пять сыновей взрастает,
 
Но им не присуща       любовь к бумаге и кисти.
 
Шу — старшему сыну       исполнилось дважды восемь,
 
По лености вряд ли       соперник ему найдется.
 
В пятнадцать Сюаня       Конфуций «стремился к книге»  [518],
 
Сюань же, напротив,       не терпит искусства слова.
 
Дуаню и Юну —       они близнецы — тринадцать,
 
Недолго обоим       шестерку спутать с семеркой.
 
А младший мой, Тун-цзы,       которому скоро девять,
 
Тот только и знает,       что груши рвать да каштаны.
 
Коль Небо судьбою       меня одарило этой,
 
Осталось прибегнуть       к тому, что содержит чарка.
 
 
 Вторю стихам Чжубу  [519]Го 
* * *
 
 
Густо-густо разросся       лес пред самою дверью дома.
 
Когда лето в разгаре,       сберегает он чистый сумрак.
 
Южный радостный ветер       в это время как раз приходит,
 
И бесчинствует всюду,       и распахивает мой ворот.
 
Я нигде не бываю, —       выйду так, полежать без дела,
 
Или сяду спокойно       и за цинь возьмусь, и за книгу.
 
Овощей в огороде       у меня изобилье всяких,
 
Да и старого хлеба       остаются еще запасы.
 
О себе все заботы       ограничены ведь пределом,
 
Мне же больше, чем надо,       никогда не хотелось в жизни.
 
Винный рис я очищу       и вино на славу готовлю,
 
А поспеет, и сразу       сам себе его наливаю.
 
Сын мой, маленький мальчик,       здесь же, рядом со мной, играет.
 
Он мне что-то лепечет,       а сказать еще не умеет.
 
И во всем этом вместе       есть, по правде, такая радость,
 
Что уже я невольно       о роскошной забыл булавке…  [520]
 
И в далекие дали       провожая белые тучи,
 
Я в раздумьях о древнем;       о, раздумья мои глубоки!
 
 
* * *
 
 
Теплотою и влагой       три весенние срока славны,  [521]
 
И чиста и прохладна       та, что белой зовется, осень.
 
Когда росы застынут       и кочующих туч не станет,
 
Когда небо высоко       и бодрящий воздух прозрачен,
 
Как причудливо-странны       воздымаются ввысь вершины,
 
Стоит только вглядеться, —       удивительно, неповторимо!
 
Хризантемой душистой       просветляется темень леса.
 
Хвоей сосен зеленой,       словно шапкой, накрыты горы.
 
Размышляю об этом       целомудренном и прекрасном,
 
Чья открытая доблесть       и под инеем нерушима,
 
И за винною чарой       об отшельнике древнем думы:
 
Будет тысячелетье,       как твоих мы держимся правил.
 
Но пока в моей жизни       неразвернутые стремленья…
 
Чувства, чувства такие       в «добрый месяц» меня тревожат.  [522]
 
 
 В ответ на стихи Чайсанского Лю  [523] 
 
 
И бедно живу,       и мало с миром общаюсь.
 
Не помню порой,       сменилось ли время года.
 
Пустынный мой двор       покрыт опавшей листвою.
 
Я, с грустью взглянув,       узнал, что осень настала.
 
Подсолнечник вновь       расцвел у северных окон.
 
Колосья уже       созрели на южном поле.
 
Мне как же теперь       не радоваться на это:
 
Уверен ли я,       что будущий год наступит?
 
Жену я зову,       детей мы берем с собою
 
И в добрый к нам день       гулять далеко уходим.