Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

Часть 56 из 217 Информация о книге

* * *
Вот бывают же люди, — даже в доме одном живут,—
Что принять, что отбросить — нет единства у них ни в чем.
Скажем, некий ученый в одиночестве вечно пьян.
Или деятель некий круглый год непрестанно трезв.
Эти трезвый и пьяный вызывают друг в друге смех.
Друг у друга ни слова не умеют они понять.
В рамках узости трезвой человек безнадежно глуп.
Он в наитье свободном приближается к мудрецам.
И стихи обращаю я к тому, кто уже хмельной:
Лишь закатится солнце, пусть немедля свечу берет! [532]

* * *
В убогом жилище прилежных рук не хватает,
И дикий кустарник мои захватил владенья.
Отчетливо в небе видны парящие птицы.
Безлюдно и тихо — не слышно шагов прохожих…
Мир так беспределен во времени и в пространстве,
А жизнь человека и ста достигает редко.
А годы и луны торопятся, как в погоне.
Виски обрамляя, давно седина белеет…
Когда не отбросишь забот о преуспеянье,
То все, чем живешь ты, окажется слишком жалким!

Подражание древнему [533]
* * *
Далеко на востоке живет благородный ученый,
И одет он всегда в неприглядное, рваное платье,
И из дней тридцати только девять встречается с пищей,
И лет десять, не меньше, он носит бессменную шапку.
Горше этой нужды не бывает, наверно, на свете,
А ему хоть бы что — так приветлив на вид он и весел.
Я, конечно, стремлюсь повидать человека такого.
И пошел я с утра через реки и через заставы.
Вижу — темные сосны, сжимая дорогу, теснятся.
Вижу — белые тучи над самою кровлей ночуют.
А ученому ясно, зачем я его навещаю.
Сразу цинь он берет, для меня ударяет по струнам.
Первой песней своей — «Журавлем расстающимся» — тронул
И уже ко второй, где «луань [534]одинок», переходит…
Я хотел бы остаться пожить у тебя, государь мой,
Прямо с этого дня до холодного времени года!

* * *
С хвоей темно-зеленой это дерево в тесном доле…
И зимою и летом остается оно таким.
Год проходит, и снова видит дерево снег иль иней.
Разве кто-нибудь скажет, что не знает оно времен?
Мне наскучило слушать каждый день здесь мирские речи.
Отыскать себе друга я приду в столицу Линьцзы. [535]
Там, в Цзися, как я слышал, много тех, кто книги толкует.
Эти люди помогут разрешить сомненья мои.
Я собрал свои вещи, даже день отъезда назначил,
Даже перед разлукой попрощался уже с семьей.
Но я все же колеблюсь, не успев уйти за ворота.
В дом вернусь и присяду и еще подумаю раз.
Нет, мне вовсе не страшно то, что путь окажется долгим.
А одно только страшно, — что обманут люди меня.
Вдруг да в нашей беседе не сойдется их мысль с моею,
И навек я останусь лишь посмешищем для других…
Все что сердце тревожит, трудно выразить мне словами.
Чтоб с тобой поделиться, написал я эти стихи.

* * *
Посадил я однажды у Янцзы на прибрежье туты.
Думал — минет три года, и дождусь урожая листьев.
Но когда на деревьях начала разрастаться зелень,
Вдруг беда их постигла — перемены в горах и реках.
Ветром сбило с них листья, изломало голые ветви,
А стволы их и корни все уплыли в седое море…
Шелкопрядов весенних накормить уже больше нечем,
И у зимнего платья не осталось теперь надежды… [536]
Я, сажая деревья, сам не выбрал повыше место.
Что же пользы сегодня от моих сожалений горьких?

Переселяюсь
* * *
И прежде хотел я жить в этой Южной деревне,
И не потому, что гаданьем ей выпал знак:
Здесь, слышал я, много людей с простыми сердцами.
В их обществе радость считать вечера и дни.
В мечтах о деревне прождал я все-таки годы,
Покамест сегодня я не поселился в ней…
А хижине бедной к чему большие пространства?
Достаточно, если прикроет она постель.
Важней, чтоб соседи почаще ко мне ходили
И мы в разговорах судили б о старине,
И чудным твореньем мы вместе бы восторгались,
Неясные мысли друг другу толкуя в нем.

* * *
Весною и осенью много погожих дней.
На гору мы всходим и там слагаем стихи.
Минуем ворота — хозяин к себе зовет.
Вино поспевает — и тут же его мы пьем.
В полях поработав, расходимся по домам.
Домой воротившись, мы думаем о друзьях.
А вспомнив о друге, спешим накинуть халат:
В беседах и в смехе мы не замечаем часов.
Жизнь в этих занятьях не лучше ль всякой иной?
Не вспыхнет желанье, покинув ее, уйти.
Одежда и пища к тому же требуют средств.
На пахоте труд мой меня не введет в обман!

Гуляя с друзьями под кипарисами могил семьи Чжоу
До чего же сегодня ясно небо и светел день.
Чистый голос свирелей и напевные звуки струн.
Опечален теми, кто под сенью могильной спит,
Разве можем при этом уходить от веселья мы?
И свободная песня здесь творится из новых слов.
И вино зелено́е здесь рождает на лицах смех.
Ничего я не знаю о заботах, что завтра ждут,
И уже моим чувствам до конца отдаюсь теперь.

Перейти к странице:

Предыдущая страница

Следующая страница