Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

Часть 66 из 217 Информация о книге

Дом в горах Чжуннань [637]
К срединным годам возлюбил я истины суть.
Близ Южной горы поселился в пору седин.
Радость вкусив, всегда гуляю один,
К лучшим местам наилучший ведаю путь.
К началу ручья дойду дорогой прямой,
Присяду, смотрю, как встают облака над горой,
Старик-дровосек навстречу выйдет порой:
Смех, болтовня, — забываем, что время домой.

Горная обитель отшельника Ли
Толпы вельмож — в покоях дворцовых палат;
Мелкая сошка важных чуждается дел.
Как мудрецы, что у тиглей плавильных стоят,
Выше лесов, средь гор он жить восхотел. [638]
На перевале цветы еще не цвели,
В облако вступишь — листва то светла, то темна,
День на дворе, а он не восстал ото сна.
Горная птица изредка свищет вдали.

Пишу в разгар весны, среди полей и садов
В доме внемлю: воркуют весной голубки.
В садах, за селом, зацвел-зардел абрикос.
Взмахнув топором, обрубаю сухие сучки,
Ищу родники, рыхлю мотыгой откос.
Ласточки стаей к прежним гнездам летят,
В численник новый старые люди глядят.
Чарку вознес и опустил ее вдруг:
Грусть охватила, дальний вспомнился друг.

Посещаю жилище Ли И [639]
Праздна калитка, осенние травы пред ней.
Целыми днями повозок нет и коней.
Заулок глухой негаданный гость посетил.
Взлаяли псы. Лес недвижно застыл.
Вечно без шпилек, [640] пряди волос — вразброд.
Даже гуляя, даосские книги берет.
Мы духом едины, брезгуем смутой мирской,
Любим лишь Дао, нищую жизнь и покой.
Вино из Ичэна [641] вместе с ним разопью
И возвращусь в Лоянскую келью мою. [642]

После ненастья гляжу на поля
Ширь небосвода вновь над равниной светла.
Не нагляжусь! — ни грязи, ни пыли нигде.
У переезда ворота, ограда села.
Купы деревьев тянутся к самой воде.
Светлое поле, за ним белеют пруды.
Горы синеют из-за холмистой гряды.
Лодырей нет в разгаре общей страды.
Пусто в домах — все принялись за труды.

Отвечаю на стихи чиновника Су, посетившего мой дом в горах Ланьянь и не заставшего меня
Нищая келья, теснина, скальный отрог.
Горстка лачуг в кругу высоких стволов.
Зря повозку вы гнали средь горных дорог.
Гостя кто зазовет под отшельничий кров?
К мерзлому брегу прилип челнок рыбака.
В стылой степи — костер, охотничий стан.
Лишь с вышины, где, как снег, белы облака,
Колокол мерный, вопли ночных обезьян.

Отвечаю чиновнику Чжану
Только покой ценю на закате лет.
Тысячи дел уже не владеют мной.
В сердце давно обширных замыслов нет.
Знаю одно: вернуться к роще родной.
Ветер сосны качнет — распояшусь тогда,
Буду на цине бренчать под горной луной.
Спросите: в чем наша радость, наша беда?
Песней ответит рыбак на излуке речной.

Радуюсь приезду Цзу Третьего [643], уговариваю его остаться ночевать
Друг из Лояна сошел у ворот с коня.
С платья дорожного пыль отряхнул поскорей.
Если случайный гость беспокоит меня,
Чаще всего не отмыкаю дверей.
Солнце заходит. Лучи ложатся на снег.
Люди редеют. Улицы пусты вокруг.
Век под халатом одним мы делили ночлег,—
Что же вы на ночь в путь пускаетесь, друг?

Посылаю министру Чжану в Цзинчжоу [644]
Где он теперь, былой покровитель и друг?
С грустью гляжу туда, где Цзинмэньский хребет. [645]
В целой вселенной близких наперсников нет.
Помню до гроба милости давешних лет.
Вместе с крестьянами, не покладая рук,
Сад на старом холме насаждаю чуть свет.
Взором гусей провожаю, летящих на юг:
Как бы возмочь переправить с ними привет!

Живя на покое у реки Ванчуань, преподношу сюцаю [646]Пэй Ди
Яшмово-сизой стылая стала гора.
В русле все выше влаги осенней раскат.
С посохом вышел за изгородку двора,
К ветру лицом слушаю поздних цикад.
Над переправой — закат у края небес.
Над деревушкой сирый возносится дым.
Бражник Цзе-юй, «Чуский безумец», воскрес, [647]
Пятеро Ив распевам внимают хмельным. [648]

На исходе зимней ночи, в снегопад, вспоминаю о доме отшельника Ху

Перейти к странице:

Предыдущая страница

Следующая страница