Мое падение (СИ)

Придя в комнату, я просто хотел выкинуть всех из головы, забыться и не думать о них хотя бы несколько часов. Поэтому и затеял игру с текилой. Увидел Ксению в черно-красном кружеве, и понял, что игра удастся. В эту ночь я послал всех своих чертей к их прародителям, оставив только нас с Дюймовочкой. Я хотел, чтобы она помогла мне забыть обо всем на свете. И она меня не подвела, принимая мою игру. Ласкал ее грудь, слизывая с нее соль, целовал ее губы со вкусом лайма, и сатанел от желания. А эта бестия призывно улыбается, вся дрожит и прогибается от моих прикосновений. Чувствую, как она хочет меня, не меньше чем я ее. Сама слизывает соль с моей груди, возбуждая так, как еще никто не возбуждал. Смотрю на ее идеальную грудь с набухшими от моих ласк сосками, и тело пронзает жгучей смесью, адреналином. Ее взгляд – голодный возбужденный, глаза блестят, затуманенные желанием. Слегка стонет от моих прикосновений. И мне хочется одновременно разорвать ее, уничтожить за эту похоть, за то, что вызывает во мне такие желания, которых я не хочу, или заласкать ее тело до изнеможения, заставляя кричать мое имя, срывая горло. В паху болезненно ноет, хватаю ее, переворачиваю на живот, врываюсь до упора, целую, кусаю ее нежную кожу на шее, вдыхая ее неповторимый медовый запах. Она сдерживается, а я хочу слышать ее голос, получить доказательство того, как ей хорошо подо мной. Заставляю кричать, вырываю из нее сладкие крики экстаза. Тону вместе с ней в этой поглощающей нас бездне. Получаю ее оргазм, но мне мало, хочу еще. Сжимаю ее бедра со всей силы, врываясь, как ненормальный, в ее податливое тело. Вижу, как она выгибается, сжимает руками покрывало, ее крики оглушают меня, а я хочу громче, добиваюсь этого, заставляя ее кончить еще раз. Не выдерживая, кончая вместе с ней от того, как мышцы ее лона сжимают мой член. И, твою мать! Как же охренительно она пахнет, она такая сладкая, медовая, тягучая. Сдерживаю себя, чтобы не прижать ее к себе, не заглянуть в ее затуманенные от экстаза глаза. Сдерживаюсь, чтобы не утонуть в ее чертовых ведьмовских зеленых глазах. Просто отпускаю ее. Падаю на кровать, закрываю глаза, чтобы не видеть ее больше! Делаю вид, что сплю. А на самом деле, я сожалею о произошедшем, потому что в эту самую минуту понимаю, что больше ничего не чувствую к одной женщине. И что-то зарождается к другой. Начинаю ненавидеть Дюймовочку за то, что будит во мне все забытое, выкинутое из головы и вырванное из сердца.
Слышу, как она поднимается с кровати, идет на балкон курить. Открываю глаза, смотрю на нее в лунном свете, хочется встать, подойти к ней сзади, скинуть эту чертову простынь, в которую она кутается, и взять ее еще раз на этом самом балконе. Но я приказываю себе лежать. Закрываю глаза, пытаюсь уснуть, вдыхаю витающий в комнате запах нашего секса, сжимаю челюсти, стискиваю руки в кулаки. Слышу, как она возвращается, проходит в ванну, долго моется, пытаясь смыть с себя все, что между нами было. И мне хочется сделать тоже самое. И я уже ни хрена не понимаю. Что бл**ь, на меня нашло? Почему именно она? За последние годы я имел кучу шлюх и ни одна из них не вызывала и доли тех эмоций, которые вызывает она. Это какая-то ядерная смесь из дикого желания и жгучей ненависти за это же самое желание. Хватит! Остынь! Приказываю сам себе. Это просто одна из мимолетных девок! Но сам себе не верю.
Я не знаю, в какой момент засыпаю, но ровно в шесть тридцать мои глаза открываются. Слышу ее размеренное дыхание рядом со мной. В голове проносится фантазия о том, каким бы способом я мог ее разбудить. Ее обнаженное, еле прикрытое тело красиво светится в солнечном свете. Огненно-рыжие волосы разметались на подушке. Красивая, сучка. Красивая даже во сне, без макияжа. Замечаю на ее бедре синяк, улыбаюсь. Это – моя вина. И я этому рад. На ее бедрах мои метки. Напоминание ей, кто имел ее этой ночью. Быстро ухожу в душ, чтобы больше не смотреть на нее.
В душе мои мысли возвращают меня к проблеме поважнее. Отец. Быстро выхожу из душа, иду на балкон, стараясь не смотреть на девушку. Звоню Ромке, прошу разобраться без меня. В комнате позади себя слышу шум, мое тело реагирует само, оборачиваясь. Ксения соскакивает с кровати, быстро одеваясь, как будто куда-то торопится. Заканчиваю разговор. Почти смеясь над ее растерянным видом. Она говорит, что не хочет оставаться с моей «веселой» семейкой. И я могу ее понять. Я сам хочу убраться отсюда побыстрее. Но когда она обвиняет меня в том, что я специально ночью заставлял ее кричать, зная, что нас слышала Кристина, мне хочется подойти, рассмеяться ей в лицо. Кристине я уже все доказал, что мог. Она не то, что слышала, она лично видела, как я трахаю ее подругу в день ее свадьбы с моим братцем. Во мне закипает злость, жгучая, яростная. Но я беру себя в руки. Это даже к лучшему, что Ксения так думает. Пусть для нее это и будет именно так. Пусть чувствует себя использованной. Пусть ненавидит меня за это. Это правильно.
Рыбалка с отцом ничего хорошего не принесла. Все впустую. Когда мы уезжали, мне было не по себе от того, что отец нам поверил и просил не затягивать со свадьбой. Всю дорогу Ксения спала, а я думал о том, что зря затеял это спектакль. Ее телефон, лежащий поверх сумки, разрывался от звонков. На дисплеи светилось имя «ЛЕХА» Один пропущенный, второй, третий. Она не слышит. Она по-прежнему общается с ним? Потом пошли смс, на второй я не выдержал. Я не читаю чужие сообщения, если мне за это не платят. Но здесь я не смог удержаться, нужно было знать, в каких они отношениях. Читаю сообщения, и голова идет кругом. Милая. Ксюшечка. Переживает, волнуется. А меня выворачивает на изнанку. Они опять вместе? Он простил ее после всего, что она сделала? И эта новость каким-то необъяснимым образом подействовала на меня, выводя из равновесия. Вызвала разные эмоции: то ли ненависть, то ли желание сломать ее, то ли злость на самого себя за то, что во мне возникают такие эмоции. А она тоже, сучка, хороша. Встречается со своим женихом и трахается со мной. Шлюха. Настоящая шлюшка. Возникает желание придушить ее на месте. Задыхаюсь от злости на нее. Во мне что-то щелкает. Мне уже знакомы эти чувства, которые одолевают меня в этот момент и это плохо. Ее телефон опять начинает звонить. Бужу ее, сую в руки телефон, лишь бы он заткнулся. Она отвечает ему таким милым голоском.
Едет со мной в машине, после того, как ночью стонала подо мной, врет своему женишку, обещая все ему объяснить по приезду домой! Хочется немедленно выкинуть ее из моей машины. А еще лучше растоптать унизить, заставить чувствовать себя шлюхой. Возмущается, кричит, требует ответа. И меня несет. Обзываю ее, указывая ей, кто она. У меня было много несвободных женщин, которых я имел. Но так унизить хотелось именно ее, за то, что вызывает во мне все эти чувства.
Она послала меня подальше, хлопнула дверью и убежала домой. А мне вдруг так гадко на душе стало от самого себя. Ведь она в чем-то права, у меня у самого куча тараканов, и если она выбрала для себя путь шлюхи, я в принципе не в праве ее винить. Ведь я тоже приложил руку к ее пороку. В тот момент решил оставить ее в покое. Пусть живет, как хочет. Если ее женишку нравится такая женщина, пусть, черт их раздери, будут счастливы. Решил минимизировать все общение с ней, сводя наши отношения только к рабочим. Если она, конечно, вернется на работу. Я слишком близко ее подпустил. Нужно отрезать все наши нерабочие отношения. Никаких игр, никакого флирта. Я начальник, она – подчиненная, ничего более.
Допиваю холодный чай, посматривая на часы. Ровно девять. Интересно, она придет на работу или нет. А если придет, как себя будет вести? Пять минут десятого. В офисе появляется Ромка. Отчитывается по работе с клиентом-параноиком, который возомнил, что за ним следят, и хотят отобрать его бизнес. На самом деле это не так. Но он платит, мы охраняем его, предоставляя отчеты.
Ее нет.
Двадцать минут десятого. В офисе появляется дама лет сорока-сорока пяти. Просит собрать компромат на ее мужа. Доказательство его измен и гулянок на полную катушку, для того, чтобы потом, при разводе, отсудить у него побольше денег.