Приватный танец для Командора (СИ)
— Авэмэ, най, — по безупречно гладкому покрытию космопорта от стоящего вдалеке сияющего новизной флаера навстречу Райдэку быстро и легко шел мужчина — высокий, крепкий, подтянутый. И хотя на светло-сером летном костюме не было никаких отличительных знаков, позволявших определить его положение и статус, весь облик проктэррианца просто излучал внутреннюю силу и власть. В темных волнистых волосах серебристыми паутинками поблескивала седина. Она одна и выдавала возраст мужчины, потому что по волевому спокойному лицу и спортивной фигуре я навскидку не дала бы ему больше тридцати пяти.
Улыбка Райдэка стала шире, тонкие морщинки добрыми лучиками поползли из уголков его глаз и, перепрыгнув через ступеньку, Торн двинулся навстречу незнакомцу, остановившись от него лишь в полушаге.
— Тэа, — мягко выдохнул командор, качнулся маятником, а затем крепко обнял мужчину, в ответ подарившему Райдэку не менее теплые объятия.
— Нэя? — глядя на меня лукавым искрящимся взглядом через плечо Торна, произнес он.
Райдэк ничего не ответил, только порывисто повернулся ко мне, и почему-то расплылся в отвратительно счастливой улыбке. Собственно говоря, незнакомец тоже улыбался и выглядел, как мне показалось, еще более счастливым, чем Райдэк.
— Таи адэ вир хакарт? — окинув внимательным взглядом окружавших меня проктэррианцев, что-то спросил у Райдэка мужчина. — Адо лигерджи?
Командор опустил голову, загадочно ухмыльнулся и, глядя на меня, тихо посмеиваясь, обронил:
— Фиэрда.
Настроение, и без того паршивое, опустилось до отметки "ниже некуда". Что-то определенно происходило. Что-то важное. А я ни мизерного кварка не понимала. Незнакомая речь, чуждый мир, непонятные обстоятельства… И это была как раз именно та ситуация, которую я больше всего в жизни ненавидела.
Встретивший Райдэка проктэррианец, внезапно посерьезнев, перестал улыбаться. Речь его теперь звучала тише и значительно торопливее, поэтому до меня долетали лишь невнятные обрывки, запоминать которые не имело никакого смысла. Торн внимательно слушал, хмурился, задумчиво разглядывая пол под своими ногами, а затем, бросив какую-то отрывистую фразу, коротко кивнул, и размашистым шагом направился в мою сторону.
— Мне надо отлучиться ненадолго по очень важному делу, — было первым, что он мне сказал. — Тебя отвезут ко мне домой. Вернусь — мы с тобой поговорим. Обещаю.
Его обещание меня не впечатлило, но я готова была подождать, а потому тактично молчала, выражая крайнюю степень своего раздражения лишь убийственным взглядом.
Несколько секунд Торн смотрел на угрюмую и мрачную меня, явно еле сдерживая какое-то просто распирающее его изнутри веселье. Взгляд серых глаз стал бархатно-мягким, а опустившись на мои губы замер — как клеймо поставил.
Руки командора совершенно бесцеремонно обхватили меня за плечи и, резко наклонившись, Райдэк вдруг на глазах у всех меня поцеловал — быстро, жарко, жадно, срывая с моих губ этот поцелуй словно вор.
— Я не долго, — глядя мне в глаза, пообещал он, после чего развернулся и, не оглядываясь, пошагал к ожидающему его в стороне мужчине.
Скрестив на груди руки, смотрела на их удаляющиеся фигуры до тех пор, пока они не сели во флаер. И даже когда летательный аппарат поднялся в небо, мой взгляд все еще бездумно провожал удаляющуюся в синюю даль серебристую точку.
— Позвольте проводить вас к вашему флаеру, тар дэ.
Отвлекшись от созерцания улетающего в неизвестном направлении Райдэка я повернулась на голос. Блондина, еще недавно наглым образом хватавшего меня за руки, сейчас можно было вместо анестетического бальзама прикладывать к ране. Учтиво поклонившись мне, проктэррианец стоял на почтительном расстоянии, словно приблизившись хоть на шаг, мог меня этим оскорбить.
— Тар дэ? — переспросила его я.
Блондин молча кивнул и снова почтительно склонил передо мной голову.
Чудненько. Я, значит, у них тут какая-то тар дэ. Знать бы еще, кто это.
Глава 22
За годы дрэйкерства я попадала в сотни передряг — смертельно опасных, сложных и не очень, но в каком бы дерьме я ни барахталась, у меня всегда была стойкая уверенность в том, что я обязательно выберусь. Иначе и быть не могло. Я же наглая везучая стерва. Сейчас моя интуиция молчала, наверное, потому, что была умнее меня и понимала: в этот раз мое бесконечное везение дало сбой. И ведь смешно сказать — не происходило ничего страшного: не плавился бетон и не горела под ногами земля; на мою голову не падали метеориты и мир вокруг не кишел злобными монстрами… Все было с точностью до наоборот, но именно это мирное спокойствие почему-то пробуждало во мне какой-то бессознательный страх.
Проктэрра утопала в цвету. Нежный медовый аромат, стойко пропитавший воздух, словно саше чистую постель, источали цветущие деревья. Сантария — кажется, так назвал это удивительное растение Райдэк. С огромных раскидистых ветвей, покрытых тонкими перистыми листьями, низко свисали лилово-фиолетовые грозди воздушно-хрупких цветов. Они были повсюду, и казалось, что планета окутана легкой сиреневой дымкой — нежной и сладкой, дурманящей голову и услаждающей взгляд. Ветер играл полупрозрачными лепестками, сыпал их под ноги и кружил маленькими смерчами, ласково устилая землю душистым ковром.
— Сантария — голубой дух, — видя мою заинтересованность, пояснил блондин, когда выйдя за территорию космопорта, я остановилась, не в силах сделать дальше шага, настолько потрясающей и невероятной выглядела картина окружающего мира. — У нас его еще называют деревом жизни.
— Оно лечебное? — осторожно поинтересовалось я.
— Оно — символ, — улыбнулся мужчина. — Было время, когда наша цивилизация стояла на грани вымирания. Однажды один из древних правителей Проктэрры привез с собой с другой планеты семечко-крылатку понравившегося ему растения. Спустя время из него выросло дерево, а в день, когда у мужчины родился сын, оно зацвело. С тех пор сажать сантарию, когда у проктэррианца рождается ребенок, стало традицией. Как только дерево отцветает, на месте соцветий появляются коробочки с крылатыми семенами. Ветер разносит их по планете, из семян вырастают новые деревья, и пока цветет сантария — это залог того, что наш мир будет жить и процветать.
— Красиво, — поймав ладонью кружащий в воздухе цветок, выдохнула я.
— Это знак… — странно глядя на меня, произнес проктэррианец.
— Какой еще "знак"? — настороженно подобравшись, уточнила я.
— Вы поймали цветок сантарии на лету… Это знак, — мужчина смущенно улыбнулся и отвел взгляд. — Хороший…
Цветок я тут же выбросила. И какой бес меня дернул его поймать? Только каких-то знаков мне для полной остроты ощущений не хватало. Учили же меня в легионе — ничего не трогать руками на неизученной планете, а тут, как дура, уши развесила и потеряла бдительность.
— Почему наш флаер находится за территорией космопорта? — решила сменить тему разговора и перейти к прагматичным вещам, интересовавших меня гораздо больше глупой романтики.
— Это необходимая мера безопасности, — как-то очень туманно пояснил блондин. — Стоянки флаеров вынесены за пределы взлетных полос.
— А как же тот, на котором улетели Торн и?.. — пожала плечами, маскируя за небрежностью тона свою истинную заинтересованность.
— У тан ориса высшая степень доступа ко всем объектам Проктэрры. Впрочем, как и у вашего… — проктэррианец замялся, явно занервничав, что чуть было не сказал лишнего.
Очевидно, рассказывать мне разрешалось не все. А тан орис, встретивший Райдэка, у нас тут, похоже, главный.
— Вашего тан ориса зовут Тэа? — я состроила самое глупое лицо, на которое была способна, изображая из себя любопытную дурочку. — Красивое имя.
Блондин сдержанно рассмеялся и вежливо просветил "наивную" меня:
— "Тэа" в переводе с проктэррианского на межгалактический значит "отец". А первое имя тан ориса — Кайл.
Кайл… Отец… дурно стало только от самой этой новости. Если тан орис — отец и судя по всему глава Проктэрры, то дэн орис — сын и его наследник. Гребаный лакс. Даже знать не хочу, кто такая тогда тар дэ.