Песни

  
Оборванная лыжня
 
 
 
Днем морозным, Петергофским парком
 
Шел я по накатанной лыжне.
 
Было мне и весело, и жарко,
 
И чуть-чуть тревожно было мне.
 
 
 
      Про себя я пел мотивчик вальса.
 
      Вдруг я замер. Дальше не могу.
 
      Чей-то след к дороге оборвался,
 
      Сломанная лыжа на снегу.
 
 
 
Ну, конечно, что могло случиться…
 
Два шага — все будет хорошо.
 
Но вот друг мой шел за Синей Птицей,
 
Шел сквозь снег, да так и не дошел.
 
 
 
Песню не допел, не сел на поезд,
 
Не доехал и не рассказал.
 
Словно неоконченная повесть —
 
След оборван, нет пути назад.
 
 
 
      И сейчас глаза закрою — вижу
 
      То, что болью тронуло меня:
 
      На снегу поломанная лыжа,
 
      К людям не дотянута лыжня.
 
 
 Примерно 1972 
 
  
Осенние письма
 
 
 
Потянуло, потянуло
 
Холодком осенних писем,
 
И в тайге гремящий выстрел
 
Ранил птицу и меня.
 
Думал, все во мне уснуло,
 
Не важны ни боль, ни смысл…
 
Защемило, затянуло
 
В печь осеннего огня.
 
 
 
Что же делать, что же делать?
 
Постучаться в ваши двери
 
И, как будто от убийцы,
 
От себя себя спасать?
 
Первым к вам войдет отчаянье,
 
Следом я — ваш Чарли Чаплин,
 
Жизнь, как тросточку, кручу я,
 
Сделав грустные глаза.
 
 
 
Невезенья, неурядиц
 
Стал замерзшим водопадом.
 
Мне тепла от вас не надо,
 
Не тревожьте водопад!
 
Только осень — листопадом,
 
Только ты — последним взглядом.
 
Я ж просил тебя: «Не надо», —
 
Всё вернули мне назад.
 
 
 
Уезжал в зеленый омут,
 
Убегал в волшебный город,
 
И прыжкам сквозь арки радуг
 
Сам себя тренировал.
 
Знал же, знал, что не поможет,
 
Приобрел ненужной ложью
 
Пустоту ночей бессонных
 
И восторженных похвал.
 
 
 
Потянуло, потянуло
 
Холодком осенних писем,
 
Желтых, красных, словно листья,
 
Устилающие путь.
 
И опять лицом в подушку —
 
Ждать, когда исчезнут мысли,
 
Что поделать? Надо, надо
 
Продержаться как-нибудь…
 
 
 Конец сентября 1965 
 
 Темиртау 
 
  
Осенняя композиция
 
 
 
А ночь надо мной распустила хвост —
 
Павлиний хвост небес.
 
Я — Мальчик-с-пальчик, я хворост принес,
 
Пустите меня к себе!
 
 
 
      Где много света и много людей,
 
      В камин связку лет и бед!
 
      Гарун Эль-Рашидом я был везде,
 
      Пустите меня к себе!
 
 
 
Я буду наряден, как Кот в сапогах,
 
Поймаю вам мышь на обед.
 
И кое-что смыслю я и в коньяках,
 
Пустите меня к себе!
 
 
 
      Вся в желтом и красном осень-маляр
 
      Раскрасила холст небес…
 
      А я продолжаю вас умолять:
 
      — Пустите меня к себе!
 
 
 
Я снова иду по земле людей,
 
Добрей стал, а кожа — грубей.
 
Я Рип ван Винкль, сто лет спал нигде —
 
Пустите меня к себе!
 
 
 
      Добрей и ненужней найди короля,
 
      Я этим обязан судьбе.
 
      Я глупый философ, я ослик Иа,
 
      Пустите меня к себе!
 
 
 20–23 августа 1966 
 
 Каз 
 
  
Остаётся
  
 
 
Ну убежишь, ну убежишь за горизонт,
 
А ведь уже не тот азарт.
 
Какой, скажи, какой, скажи тебе резон,
 
Когда не держат тормоза?
 
Когда другим глядеть в глаза,
 
Как раньше, просто нету сил, —
 
И от себя не убежать,
 
И остается только ждать
 
И жить как жил.
 
 
 
Вот так всегда, когда проходишь рубежи,
 
Где без расплаты чудеса.
 
И навсегда однажды выдумана жизнь,
 
А в самом деле — полчаса.
 
И остается только ждать
 
Под синью напряженных жил, —
 
И от себя не убежать,
 
И остается только ждать
 
И жить как жил.
 
 
 
И стук колес, и сердца стук?
 
Во мне — сливается в один.
 
И шелест книг, и синий свет витрин —
 
Все это позади,
 
Осенняя печаль и солнца свет?
 
На всей земле единственный пожар.
 
От ветра у травы,
 
Как где-то от любви,
 
Ресницы задрожат…
 
 
 
Я знаю: нет твоей вины,
 
Как нет конца пути,
 
Я знаю, что продолжить надо путь,
 
Хоть некуда уйти.
 
И остается убеждать себя,
 
Что нет причин для правды или лжи,
 
И от себя не убежать,
 
И остается только ждать
 
И жить как жил.
 
 
 
А за окном, а за окном летят года
 
По рельсам этих дней,
 
И только на губах слезиночка дождя
 
Вдруг стала солоней.
 
Как мне понять, как угадать и прикоснуться
 
К шепоту рассыпанных волос?
 
Но остается только ждать,
 
И жить, как жил,
 
И слушать стук колес.
 
 
 
Зачем же ждать, чего-то ждать,
 
Как новую беду,
 
И прятать грусть, и прятать грусть?
 
Она у всех, как прежде, на виду.
 
Мелькнет удача, мелькнет удача, та,
 
Которою ты так не дорожил.
 
И от себя не убежать,
 
И остается только ждать
 
И жить как жил.
 
 
 Февраль-март 1973