От ненависти до любви 2. На пути в вечность (СИ)

Так, Диана! Что ты там говорила? Молчание, меньше шума! Частью мебели прикинься, но больше не озвучивай свое убогое мнение здесь! Потом, наедине с Ваней, которого это повеселит, выскажешься, но не здесь, где это может не только тебя опозорить, но еще и обидеть чью-нибудь душевную конституцию.
Ваня тоже шепотом посоветовал мне обратить свое внимание на другую картину, без странных пятен и углов. Ну вот, красиво же! На картине была трехлетняя на вид девочка с темными кудряшками в голубом воздушном платье. Личико светилось от восторга, она качалась на деревянной лошадке, вокруг нее были разбросаны другие игрушки. Не смотря на веселое занятие и счастливую детскую улыбку, картина почему-то навевала грусть.
- Мне кажется, или картина грустная? – не выдержала я и пяти мнут молчания. Но постаралась максимально тихо это спросить.
- Да… - задумался Ваня и опустил глаза в буклет. И сразу его закрыл, когда и я туда заглянула. -  О, начинается. Давай дождемся художника с описанием своей работы.
Недовольно пожевав губы я посмотрела вперед. Но картина то и дело притягивала мой взгляд. Аукцион начался. Продавали разные картины и стоимость их колебалась от нескольких до сотен тысяч. Когда выставили последний лот, им оказалась та самая картина с девочкой в голубом платье. А когда вышел художник, чтоб представить свое творение, я открыла рот от удивления. Им оказался мой отец.
- Приветствую вас, дамы и господа. Меня зовут Марк Орлов. Горд представить вам самую дорогую моему сердцу работу. Я долгое время не решался ее продавать, но сегодняшний аукцион, вернее цель, которую он преследует, заставил меня решиться на это. Картина называется «Дочь». Она должна была получиться веселой и милой. Однако мои руки дрожали, когда я рисовал ее. Я представлял своего не рожденного еще тогда ребенка, мать которого я потерял из-за своей глупости и молодости. Я не знал, кто у меня родиться, но мне приснилась эта девочка, и во сне я знал, кто это. Это моя дочь. Во сне она была такой веселой и счастливой, а написать это я не смог. Я перенес в работу свою тоску, грусть и сожаления о потере. Если присмотреться, веселье пропадает, не смотря на озорную улыбку. Она одна на этой картине, ее окружают старые игрушки, на ее платье видны заплатки. Ей тяжело. Но она слишком мала, чтоб понимать это, – он вдруг наткнулся на меня взглядом и запнулся на полуслове, заметив слезы на моих щеках. -  Я могу долго разговаривать о ней, ведь не так давно я, наконец, нашел эту девочку. И я все еще надеюсь стать для нее родным человеком. Надеюсь, она увидит эту работу. И простит своего отца. Поможем и другим детям обрести раз не семью, то возможность рисовать и так выкрикивать миру о своих мечтах. Самореализоваться. Спасибо за внимание.
Конец рассказа он скомкал и отошел от трибуны, а его место занял аукционист. Он тоже толкнул какую-то речь, но я смотрела на Марка Орлова. Он бросил на меня последний короткий взгляд влажных глаз и вышел в боковую дверь.
- Иди за ним. Поговори, – зашипел мне на ухо Иван, подталкивая в бок локтем.
Я нерешительно перевела взгляд с двери на него и обратно. Стоит ли? И что я скажу? Он уже наверно далеко ушел. Буду топтаться в пустом коридоре, как дура.
- С чего ты это изменил свое мнение на его счет? Раньше ты был против разговоров, – зашипела я в ответ, истязая дрожащими руками тонкий ремешок сумочки.
- Росту, - выгнул бровь Иван и тепло улыбнулся. – Иди, тебе это нужно.
- Позже. Банкет впереди, - не смогла я решиться. Надеюсь, он сам подойдет. И сам что-нибудь скажет. Ах, что-то я совсем решимости лишилась. Размазня несчастная.
 Глава 16 
Глава 16
- Когда ты подойдешь к отцу? Все скоро уже кончится. Сколько нам еще тут торчать? Нас уже наснимали, на вопросы мы ответили, чего ты ждешь?
Иван выглядел немного недовольным. Мы с ним сидели на диванчиках в месте для курения. Одни. Мне возвращаться в банкетный зал, где все на меня косились, а некоторые даже руками указывали, совершенно не хотелось.
- Не могу я. Не хочу! – выхватила я у него сигарету и попыталась затянуться. Уныние меня одолело.
 
- Эй, даже не думай, что я позволю курить матери моих детей! – возмутился Ваня, возвращая себе свою дымящуюся собственность.
- Каких, блин, детей? Совсем крыша съехала? Тебе, значит, можно? Без селезенки! – подскочила я с дивана, готовая к битве. Надо срочно выплеснуть накопившиеся эмоции.
- Будущих. И селезенка здесь не причем. Легкие то на месте, – с умным видом заявил этот дурак. – И с темы не съезжай. Что еще за «не хочу»? Зачем мы тогда тут задерживаемся?
- Не знаю! – нахмурилась я, наблюдая, как он затягивается и выдыхает облачко дыма в очередной раз. - А знаешь что, давай-ка ты тоже бросай. Курение убивает – не знал? Только я могу тебя убивать, – взъелась я и легко пнула его по голени, когда не получилось отобрать у него сигарету снова.
- Убей меня полностью, - хохотнул Ваня и встал с дивана, приближаясь ко мне вплотную. Я счастливо прищурилась. Вот и мстя моя. Ждем-с, когда наклонится вплотную для поцелуя…
- Не собираюсь я тебя целовать, вонючка! – выдаю прямо в лицо, имея ввиду сигареты, и отскакиваю на безопасное расстояние. Кажется, пора убегать. Не понравилось ему новое прозвище. Совершенно. Вон как морда лица вытянулась. А ручонки уже тянуться к моей шее. Не успеть мне…
- Не помешаю? – неуверенно покашливание заставило нас прекратить дурачиться и обернуться.
Дверь в курилку открылась, и появился Марк Орлов. Веселье с меня как ветром сдуло.
- Нет. Добрый вечер, – первым нашелся Иван, отстраняя меня и протягивая руку мужчине. – Меня зовут Иван Царев. Я – любимый человек Вашей дочери.
Вот же. «Дочери» блин. Распинается еще. Вежливый весь такой. А ведь сам-то о нем не самого высокого мнения. Даже ниже моего. Марк с неуверенной улыбкой пожал протянутую руку.
- Очень приятно. Мы уже встречались, я помню.
- Я тоже рад, - выдал Иван и отошел на пару шагов, оставив меня как бы наедине с художником
Повисло неловкое молчание. Марк кинул на меня осторожный взгляд.
- Здравствуй, Диана.
Я только кивнула, не в силах придумать достойный ответ. О чем мне вообще с ним говорить? Чужой. Снова неловкая пауза.
- Ей очень понравилась Ваша картина, - через несколько секунд повернулся к нам Иван. - Она сразу разгадала, что картина не веселая, как может показаться на первый взгляд, – попробовал он спасти положение. Марк воодушевился.
- Правда? – посмотрел он на меня, а я снова только кивнула, не раскрывая рта. Зачем мне вообще язык нужен? Мороженое есть, ага.
Разговор не клеился. Я смогла только выдавить несколько фраз о том, что на его картине нет, по крайней мере, нелепых фигур и странных вещей. А то была там одна работа, циркули на трех ногах, кривые линейки всякие, лекала. Еще смогла спросить, где студию строить будут. Отец, впрочем, тоже не отличался многословием, поблагодарил за приход, похвалил внешний вид, в двух словах рассказал о студии.
Да уж. Это у всех так или только у меня? Никак не клеится разговор с отцом. Если его можно так назвать. Постояли, ни о чем поговорили и разбежались. Ну, не совсем разбежались, а вернулись в банкетный зал. Там все подходило к концу. И это не странно, уже ночь глубокая. Отец представил меня нескольким знакомым, все жутко удивлялись. Наверное, потому, что у такого талантливого и воспитанного человека такая неуклюжая и скандально известная дочь.
Мы с Ваней тоже засобирались, только мне в туалет понадобилось. Без этого точно никак нельзя было обойтись, блин. Знай я заранее о последствиях, я бы до дома потерпела. Неудачница хренова. Короче, я проходила как раз мимо стола с напитками и пирамидой из бокалов шампанского, когда какой-то урод сильно толкнул меня в плечо. Ожидаемо я покачнулась. Как раз в сторону пирамиды. И это не моя вина, честно! Ведь толкали меня прицельно! Сейчас будет трэш – пронеслось в голове. И я не ошиблась. Обеими руками я нырнула в хрустальный шедевр с пузырящимся напитком. Этот нежный перезвон я не забуду никогда. С одной стороны это даже красиво, если не быть в такой непосредственной близости. А я все падаю, падаю, как Алиса. Жаль только не в страну чудес.