Не буди лихо

А потому отчищать произведение искусства от последствий несдержанности своего характера Диметриуш Бьёри не стал. А напрасно. Ибо стоило Уко Тууле стукнуть по картине, как она отъехала вверх, и Димон увидел поднос с давно остывшим обедом.
— Вам что, религия мешала раньше рассказать мне о том, как здесь всё устроено?
Мясо, бесспорно, когда-то вполне сносное, в холодном виде было едва съедобным, но Диметриуш решил не привередничать, взял с тарелки ломоть белого хлеба, кусок подсохшего сыра и то, что местный повар ошибочно принимал за бифштекс, и, соорудив их всего этого бутерброд, оглянулся на следователя.
— То есть голодовку в знак протеста вы не собирались объявлять, — констатировал тот.
— Да вы с ума сошли! — искренне возмутился Диметриуш. — Я не утратил аппетит даже тогда, когда моя первая любовь предпочла мне моего соперника. А уж из-за этой ерунды точно страдать не буду… Кстати, повара я бы на вашем месте уволил. Совершенно непозволительно настолько пересушивать мясо.
Уко Тууле оскалился, демонстрируя Димону довольно внушительные клыки, и равнодушно заметил:
— Мясо я предпочитаю есть свежее. После того, как последняя капля крови вытечет из тела, дичь превращается в падаль, а среди моего народа падальщики встречаются редко.
Димон пожал плечами и откусил от своего бутерброда внушительный кусок. Слова следователя аппетит ему не испортили. С чего бы?
— Весьма познавательная информация, но мне отчего-то кажется, что вы пришли не затем, чтобы говорить о различиях во вкусовых приоритетах между нашими народами.
— Пройдёмте в допросную, — после короткой паузы произнёс оборотень. — Там удобнее, и я велю, чтобы вам принесли что-нибудь горячее. Суп?
Димон улыбнулся.
— Было бы неплохо. Если это, конечно, не подкуп.
— Вряд ли внука Красного императора можно купить за миску похлёбки, — холодно заметил Уко Тууле. «Интересно, он умеет улыбаться? Или мышцы лица оборотня для этого не приспособлены?»
В допросной они провели несколько совершенно бездарно потраченных часов. Это не было допросом или беседой в прямом смысле этого слова. Переливание из пустого в порожнее… С другой стороны, теперь, после прямого приказа Императора, Диметриуш, даже если бы захотел, не смог бы сказать оборотню ничего нового.
А ещё Димон понял, что обвинения ему, может, никто предъявлять и не станет, но и держать под арестом будут до последнего. С тоской посмотрел на часы, украшавшие стену допросной, и вздохнул.
— Может, закончим на сегодня? — он заглянул в жёлтые, скорее уж кошачьи, чем волчьи, глаза оборотня, не увидел в них ровным счётом ничего, ни одной, даже самой жалкой эмоции. — По пятому кругу одно и то же обсуждаем…
— По четвёртому, — проворчал Уко Тууле и заглянул в свои записи. — Так значит, с последней жертвой вы состояли в любовных отношениях?
Димон зевнул.
— Если вы спрашиваете, спал ли я с ней, то спал. А если вас интересует, как часто и в каких позах, то сходите в магазин для взрослых и купите себе кассету с порнушкой. Может, тогда, наконец, вы перестанете трахать мозг мне и трахнете кого-то другого, более сговорчивого.
Зверски хотелось к Машке. Просто зверски.
Когда бесконечный и совершенно бессмысленный допрос, единственной целью которого, казалось бы, было довести Диметриуша если не до нервного срыва, то до нервного тика точно, закончился, Бьёри потребовал отвести его в камеру.
— Вообще-то, — Димону показалось, что оборотень смутился, — я хотел вам предложить небольшую прогулку. Во внутреннем дворе, конечно, но всё-таки вы уже столько времени без открытого пространства и свежего воздуха…
Диметриуш рассмеялся.
— Поверьте, горячий ужин и кусок действительно хорошего мяса компенсирует мне прогулку в условно приятном дворе в условно приятной компании. Тем более что, — он глянул на часы, — не так и долго я буду обременять вас своим присутствием. Часики-то тикают…
Бьёри позволил себе развязно подмигнуть неприветливому следователю и поднялся из-за стола.
— Позовёте охрану или сами провожатым поработаете?
 
Уко Тууле вздохнул и спрятал глаза за тяжёлыми веками.
— На вашем месте я бы всё-таки прогулялся. Неизвестно, сколько вам ещё взаперти сидеть…
— Кому не известно? — Диметриуш отказывался играть по навязываемым правилам. Этот фарс за последние несколько часов уже успел откровенно надоесть.
Следователь внезапно подмигнул Бьёри и проговорил:
— Так вы точно не хотите осмотреть красоты внутреннего двора следственного изолятора?
И в это «не» он вложил столько скрытого смысла, что Диметриуш против воли вздрогнул и едва не перекрестился, по привычке своей обожаемой бабушки.
«Вот интересно же… — подумал он. — А я и не знал, что бывают оборотни-гомосексуалисты… С другой стороны, почему вдруг нет? Надо будет Гене рассказать».
— Благодарю, но нет.
«Решительное нет».
— День был тяжёлым… Я бы отдохнул.
«Может, Машка в гости заглянет. Хорошо бы, заглянула…»
Уко Тууле ровной стопочкой сложил документы и снова послал Димону тот самый странный взгляд и вдруг спросил:
— А вы… случайно не планируете сбежать?
— Да с чего бы? — Димон удивлённо приподнял брови и демонстративно зевнул, а оборотень опустил веки и как-то нехорошо оскалился.
— Ну, как же вы не понимаете! — заговорил он, и в ту же секунду двери допросной приоткрылись, и показалось помятое лицо Яаки.
— Вы долго ещё? — он дёрнул кончиком покрасневшего носа, и Тууле брезгливо скривился.
— Снова нажрался! — не скрывая отвращения, произнёс он и поднялся на ноги. — Что тебе надо?
— Там… это… документы.
— Какие документы?
Яаки рыгнул и пьяно помахал рукой перед лицом.
— Ой, — хихикнул он. — Прощенья просим! Так Длинный документы привёз. Говорит, что ему нужно две подписи, иначе никак…
Тууле с сожалением посмотрел на Димона, проведя рукой по затылку, а затем как-то нервно дёрнул шеей и отрывисто выкрикнул:
— Караульный! — и когда в дверях показалось курносое лицо стражника, велел:
— Задержанного в камеру проводите, — и нахмурился, переведя мрачный взгляд на довольного Диметриуша, — точно не планируете побег?
Димон хмыкнул и направился на выход, и уже в дверях оглянулся, потому что ему послышалось, что нахальный оборотень едва слышно пробормотал:
— Ну, не идиот ли?
— Что, простите?
На лице следователя не дрогнул ни один мускул. Нет, они всё-таки не из плоти и крови сделаны, а изо льда и камня. И тут Тууле моргнул, и Димон увидел, как шевельнулись его губы, произнося заклинание остановки времени. Он ещё успел удивиться, так как не ожидал таких глубоких магических познаний от оборотня. Глубоких, но бессмысленных, потому что по-настоящему остановить время никто не мог. Так если только, задержать на полторы секунды… На три, если запас твоей силы действительно огромен. Запаса внука Красного императора едва хватало на две с четвертью.
— Уходи! — проскрежетал Уко Тууле, и на его лбу выступили крупные капли пота.
Время, споткнувшись на неполную секунду, ровно понесло свои воды далее, а Диметриуш нахмурился и окинул оборотня взглядом, полным отвращения. "Всё-таки не принципиальный, — подумал он. — А жаль".
— Грубые методы, — произнёс Бьёри и решительно шагнул за порог, не обращая внимания на недоумённый взгляд караульного, на Яаки и на полный скрытого сожаления вздох, раздавшийся за спиной.
  
Глава 28, в которой герой понимает, что нет ничего более постоянного, чем временное
 
То, что методы, используемые оборотнем, были не грубыми и вообще не методами, Диметриуш понял в тот момент, когда за его спиной захлопнулась дверь камеры. Потому что эта камера не была его. Нет, снаружи-то это была она, металлическая дверь с откидным окошком и неромантичным номером «6». Да и внутри она несильно изменилась. Та же мебель, то же распахнутое окно, даже испорченная наволочка всё на том же месте, и вместе с тем…