I need a doctor (СИ)

 — Ты действительно хочешь отозвать меня со службы?! — язык плохо слушался, над короткой фразой мне пришлось изрядно потрудиться, а мысль о том, чтобы отправиться вместе с отчимом домой, на Землю, внезапно привела меня в ужас.
Почему-то вспомнился громкий, безобразный скандал, учиненный мною несколько лет назад в рабочем кабинете Эндрю, и мне невольно подумалось, как же забавно повернулась моя жизнь. Тогда меня искренне пугала идея отчима, я была буквально взбешена его желанием отправить меня в Академию, и скажи мне кто в тот момент, что спустя каких-то четыре года перспективы отказаться от службы на флоте ввергнут меня в такую панику, я бы ни за что не поверила. Сейчас одна лишь мысль о подобном повороте событий вызывала где-то внутри холодную дрожь, а в горле внезапно возник комок, который почему-то никак не удавалось проглотить.
 — Тея, ты сегодня едва не погибла, и в том, что произошло, только моя вина, — покачал головой Эндрю, явно не понимая, почему его слова вызвали у меня такую реакцию. На лице мужчины все ярче проступало искреннее недоумение, и бравый адмирал впервые на моей памяти смешался, запутавшись в происходящем. — Ты говорила тогда, что это плохая идея, и я искренне сожалею, что не послушал тебя. Возможно, не настаивай я на своем, и все обернулось бы иначе. Мне нужно было больше прислушиваться к тебе…
 — Нет, не нужно было! — горячо возразила я, перебив удивленно умолкшего Эндрю.
 — Тея… — нахмурился было мужчина, кажется, начиная понимать, что что-то не так, но я не дала ему продолжить, чувствуя, как внутри смешиваются в одно полотно страх и злость.
 — Идея отправить меня в Академию была твоей лучшей идеей! — уверенно заявила я, качнувшись к мужчине и глядя на него снизу вверх.
В груди что-то неприятно сжималось, от чего было тяжело дышать, виски сверлило тупой, ноющей болью, а капитулирующее от усталости сознание, которое удерживало меня в реальности только благодаря ослиному упрямству, темнело от мыслей о том, что адмирал может, как всегда, сейчас просто настоять на своем. Перспективы оказаться на Земле, забыть о флоте, об «Энтерпрайзе», словно ничего из этого со мной не было… По телу прокатилась дрожь, а затравленный взгляд невольно скользнул к закрытым дверям медотсека.
В пустынном светлом коридоре по-прежнему толклись выгнанные адмиралом Брауном офицеры, и если тройка незнакомцев, сопровождающих моего отчима, хранила демонстративное молчание, по-прежнему являя собой эталон служащих Звездного флота, то Кирк с МакКоем, стоя от них в стороне, о чем-то приглушенно шептались, то и дело настороженно поглядывая в нашу сторону. Невозможность подслушать, о чем же мы с Эндрю говорим, кажется, здорово мужчин раздражала, четко очерченные губы Боунса шевелились, когда он что-то горячо доказывал другу, а лазурные глаза капитана, кажется, уже давно просверлили во мне дырку, и при виде встревоженных друзей сердце болезненно сжалось.
А ведь за эти несколько месяцев я привыкла и к кораблю, и к его команде, они стали для меня настоящей семьей, и я внезапно для себя поняла, насколько же эти ребята мне дороги. Я любила и взбалмошного, самоуверенного Джима, и очаровательного гения-Чехова, и травящего байки Скотти, и серьезного, исполнительного Сулу, и болтушку-Кэллу, и явно страдающего расстройствами личности шефа Торнтона, и даже непоколебимого Спока, и…
И Леонарда, при мысли о котором внутренности скручивались в тугой, горячий узел.
 — Ты не можешь отозвать меня со службы, — дрогнувшим голосом произнесла я, вновь с трудом заставив себя повернуться к Эндрю, который явно был не готов к неожиданной вспышке эмоций. — На «Энтерпрайзе» я впервые почувствовала себя на своем месте, и дело совсем не в том, что у меня не было выбора и мне пришлось подчиниться. Я осталась на службе, потому что я так захотела, — в собственных словах я не сомневалась ни на секунду, уверенность, подпитывающая упрямство, с каждым мгновением только усилилась, и отчим, не ожидавший такого напора, невольно отступил на шаг, глядя на меня так, будто впервые увидел.
 
 — Дорогая, ты не понимаешь…
 — Я впервые уверена в чем-то настолько сильно, — возразила я, внезапно растеряв весь свой воинственный настрой. Усталость накатила сшибающей с ног волной, я покачнулась, отступив на шаг и присев на высокую кушетку, а после, не справившись с эмоциями, вновь посмотрела на Леонарда.
Даже сейчас, когда между нами была толстая прозрачная стена, когда мы находились в разных помещениях, а рядом были другие люди, я все равно чувствовала близость мужчины, чувствовала его тепло и беспокойство, с которым он смотрел в мою сторону. В этот раз МакКой молчал, даже не глядя на Джима, который что-то старательно втолковывал ему, порывисто размахивая руками, серо-зеленый немигающий взгляд буквально гипнотизировал, лишая воли, и на короткое мгновение весь мир вокруг просто перестал существовать. Все происходящее казалось таким бесполезным и неважным, непослушные мысли перенесли меня на два года назад в маленькую, тесную комнатку общежития, и в какой-то момент мне до потемнения в глазах захотелось вновь оказаться в крепких горячих объятиях.
 — Он достойный? — внезапно изменившимся голосом спросил Эндрю, а подняв на него голову, я заметила, как мужчина, проследив за моим взглядом, тоже смотрит на главного доктора «Энтерпрайза», словно бы все осознав без слов.
Увидевший повышенное внимание к своей персоне МакКой подобрался, будто перед прыжком, с вызовом сложив руки на груди и упрямо вздернув подбородок, и я, не сумела сдержать изогнувшей губы нежной улыбки:
 — Самый лучший…
От собственных слов стало необыкновенно тепло и спокойно, а еще почему-то неловко, и, переведя взгляд на отчима, я заговорила с неожиданной мольбой:
 — Не отбирай их у меня. Пожалуйста, пап…
Никогда раньше я не называла так Эндрю, упиралась то ли из-за гордости, то ли из-за глупого упрямства, и была буквально поражена тем, как после моих слов изменился в лице мужчина. Хмурое лицо посветлело, исчезла привычная суровая складка между бровями, и глаза удивленно округлились, и приоткрывшийся рот выглядел презабавно. Бравый адмирал без страха и упрека, всегда умеющий держать себя в руках, казался похожим на растерянного юнца, недоверчиво отступил на шаг, словно решив, что ослышался, а после как-то тяжело, обессилено выдохнул.
Опустились всегда широко расправленные плечи, исчезло привычное давящее чувство чужого превосходства, и всего лишь одно мгновение понадобилось мне, чтобы увидеть на месте отчима обычного, живого человека, который сегодня успел обзавестись седыми волосами из-за беспокойства о своем непутевом ребенке. Эта мысль вызвала у меня улыбку, и я, склонив голову набок, только тихо засмеялась, когда адмирал заговорил:
 — Имей ввиду, что я с нетерпением жду с ним встречи. Хочу пожать руку человеку, который за пару месяцев сделал то, чего не добился я за несколько лет.
В голосе Эндрю звенела теплая усмешка, он беззлобно дразнил меня, будто сбросив с плеч тяжелый груз, а я, вдруг вспомнив о еще одной немаловажной детали, посерьезнела.
 — Буксировщик уже доставил «Фаррауг» на Землю?
Как бы я ни хорохорилась, как бы ни старалась отвлечься, однако мысли то и дело возвращались к экипажу разрушенного флагмана Федерации, и я испытывала странную смесь эмоций, что-то среднее между тоской и глубоким удовлетворением. То, ради чего я рвалась в бой, желание найти убийцу Уильяма и отомстить ему, было, наконец, удовлетворено, но облегчения, на которое я так уповала, почему-то не было. Моя месть не вернула мне друга, не уняла боль, засевшую где-то глубоко внутри, и что-то мне подсказывало, что пройдет немало времени, прежде чем я смогу без содрогания вспоминать о погибшем товарище.
 
 — Я знаю, что случилось, — кивнул отчим, положив руку мне на плечо, и я, наслаждаясь ласковой поддержкой, прижалась к мужской ладони щекой. — Мне искренне жаль твоего друга. Церемония прощания состоится через неделю, думаю, командование позволит «Энтерпрайзу» остаться в доках на это время.