Ошибка (СИ)
Расставание с ее губами – как оказалось, отдельный уготованный ему жизнью вид пытки. Юра отрывается, это стоит ему невозможного труда, в голове вакуум, перед глазами всё плывет, всё, как в тумане.
Ксения смотрит на него своими шоколадными глазищами, подернутыми дымкой, и шепчет с усмешкой, закусывая губу:
— Отличная лекция, Юрий Сергеевич. Давайте Вы будете мне каждое утро по одной читать?
«... ... ...»
Он не может прийти в себя, в голову лезет черт знает что. На настенных часах 08:52. Сердце никак не вернётся к привычному ритму, сказать в ответ нечего, слова не идут, все разлетелись. Выпускать ее из рук не хочется, но необходимо: в любую секунду начнут подтягиваться менеджеры. Он делает шаг назад…
«Выдохни...»
Ему понадобилось еще несколько минут, чтобы успокоить, наконец, дыхание и мысли, попытаться настроиться на рабочий лад. Заняв своё привычное место за столом, Юра все же решается на признание:
— Саша нас с Вами уже давно раскусил, Ксения... Борисовна.
Ксения замирает на секунду над папкой с документами:
— Я так и поняла... Кстати, а почему мы опять на «Вы»?
— Мне показалось в баре, что тебе комфортнее в присутствии кого бы то не было обращаться на «Вы», — улыбнулся врач. — Возможно, я ошибаюсь…
— Нет, все верно, — протянула она. Явно хотела что-то еще сказать, но дверь открылась.
— Ксень Борисовна, можно? — это Леонид. Для Леонида картина в кабинете привычна: управляющая сидит за своим столом, врач, который всегда приходит на планерку первым, на своём месте. Если бы Леонид был более внимательным, он бы заметил нехарактерную для Юрия Сергеевича рассеянность и некую растрёпанность, нехарактерную для начальницы улыбчивость. Но Леонид внимательным не был. Зато женская половина присутствующих по мере хода собрания явно что-то начала подозревать. Что Валентина Ивановна, что Регина Марковна то и дело бросали то на врача, то на управляющую пристальные взгляды, и очень скоро Юра почувствовал, что их излишнее любопытство действует ему на нервы. По лицу Ксении можно было бы предположить то же самое: от улыбчивости в начале планерки ни осталось и следа к ее середине.
Ему, как и всегда на этих совещаниях, было интересно время от времени исподтишка за ней наблюдать. Правда, этим утром наблюдать трезвым взглядом не выходило: внимание рассеивалось, отделаться от ощущений, которые продолжало хранить тело, не получалось. Наверняка врач подметил только постепенное исчезновение улыбки. Да, задержаться после планерки хотелось бы, но, кажется, не стоит давать менеджерам почвы для подтверждений своих подозрений, а ей – повода лишний раз нервничать. Он решил не задерживаться.
Уже выходя из лифта на первом, врач столкнулся с довольным Зуенком.
«Светится, как пятак»
Странно… Последние недели он видел этого парня в исключительно подавленном состоянии. Но если сейчас у Алексея все отлично, почему бы не порадоваться за человека? Тем более, когда у самого все распрекрасно…
Юра помнит эти сутки поминутно. Слишком много эмоций и потрясений с ними было связано.
Его рабочий день начался, в принципе, как обычно, приподнятое настроение никуда не девалось. Лев задерживался, но врача это не тревожило: владелец время от времени позволял себе такие фокусы. Стелла Анатольевна сидела, не отсвечивая, периодически поднимая голову и бросая на коллегу любопытствующий взгляд. Он шкурой чувствовал, что её так и подмывает что-то спросить, но она себя сдерживает, и был за эту тактичность благодарен. Стелла входила в его ближний круг и могла позволить себе вопросы личного характера, но очень редко пользовалась этими привилегиями.
Спустя где-то минут тридцать-сорок пришел постоялец с ампулами в руках. Как выяснилось, ему прописан курс уколов, инъекции необходимо ставить ежедневно. Медсестра тут же подорвалась: уколы – это ее профиль, её работа. Юра остался сидеть за своим столом, размышляя о меняющемся настроении управляющей и о том, как бы его ей поднять.
Со стороны кушетки спустя пять минут раздался веселый голос пациента:
— Что-то уж совсем небольно Вы мне укол сделали… Может быть, Вы мое лекарство себе забрали, а мне водичку ввели?
Юра поднял глаза, улыбнулся себе: смешные они все же иногда, эти люди. Всё им не так, во всем видят вселенский заговор против себя. У Стеллы очень легкая рука. Нечасто за всю совместную с ней работу врачу доводилось слышать вопли, охи или жалобы на болючую инъекцию. Да, некоторые препараты сами по себе вызывают дискомфорт при введении, но Стелла умудрялась нивелировать ощущения у своих подопечных, насколько это было в ее силах. За ширмой, отгораживающей кушетку от основного помещения, послышался вдох медсестры.
— Пётр Ильич, вот Ваше лекарство.., — видимо, продемонстрировала ему вскрытые ампулы.
— Ну что Вы, это ж я комплимент хотел сделать, неудачно вышло, извините, — человек явно засмущался. Да уж, смешные они все же иногда, эти люди. Комплимент…
Отличный день. Был... Был до тех пор, пока в кабинет не ворвался Лев – злой как тысяча чертей, еще и с ружьем. Юра привык видеть Федотова в подобных состояниях, но с оружием в его святая святых еще не вваливались.
— Лев Глебович, на охоту после процедурок собрались? — Юре захотелось как-то нащупать причины такого настроения. Повышенное давление у владельца – его личная лишняя головная боль.
— К черту процедурки, Юрец! — рявкнул Лев, заставив медсестру и врача вздрогнуть, — К тебе тут Зуёныш не заглядывал?
— Зуёныш? Вы Алексея имеете ввиду? Нет, не заглядывал… Что-то случилось? — вкрадчиво поинтересовался Юра. Состояние Федотова ему совершенно не нравилось,
— Случилось! Я его прикладом огрел, а он, падла, умудрился сбежать… Ищу вот. Думал, прибежит к тебе бошку свою безмозглую лечить, — Лев кипятился не на шутку. — Жаль, нет его тут, ошибся…
Стелла подняла голову от бумаг и внимательно вслушивалась в их диалог.
— Так, Лев Глебович, присаживайтесь-ка, давление Вам померим, — дождавшись, когда Лев поставит ружье в угол и сядет на стул, Юра достал тонометр, надел на руку владельца манжету и сделал первый замер. Так и есть, в значительной степени повышенное. — Лев Глебович, что бы он не натворил, Вам нужно думать, прежде всего, о своем здоровье. Будем снижать… Так за что же Вы беднягу прикладом приложили? — врач потянулся к тумбочке и достал препараты.
— Ох, Юрец, тебе лучше не знать.., — Федотов тягостно вздохнул и замолчал, с жалостью посмотрев на молодого человека. Его взгляд резанул по сердцу наточенным лезвием, его молчание спустя доли секунды зазвучало в ушах как набат. Интуиция начала вопить как сумасшедшая: «Ты должен знать, это касается тебя непосредственно!».
— Вы так и будете молчать, Лев Глебович? Думаю, будет лучше, если Вы расскажете, — спустя бесконечную минуту глухой голос врача разрезал гнетущую тишину кабинета.
Стелла молча поднялась и вышла вон. Лев снова тяжело вздохнул и покачал головой.
— Ну… Сам захотел. В общем, прибежала ко мне с час назад моя Ритка вся в слезах и соплях, говорит, так мол и так, муж объявил о разводе, заявил, что вся его любовь – вовсе не любовь, а ошибка, что любит он другую и это взаимно. Насилу успокоил. Но тварь эту я всё же найду! И как найду – на месте пристрелю!
«Не может этого быть…»
— Кого? — эхом отозвался врач.
— Кого-кого? Недозятенка своего! Падлу!
— Нет… Кого он там взаимно любит?
Время встало. Юра смотрел на Льва, но уже вряд ли был здесь. Воздух стал вязким, тяжелым, превратился в кисель...
— Ааа… Юрец.., — рассеянное молчание Федотова подтвердило его худшие подозрения. Вспомнились слова Санька о том, что у Ксении с Алексеем был роман на прежнем месте работы, о том, что она меняет мужиков как перчатки, вспомнились его щенячьи взгляды в ее сторону, их разговоры, общение в отсутствие Маргариты, ее адресованные ему улыбки, много всякого тут же заполонило голову, мысли…
«Значит, всё же взаимно? Зачем тогда голову морочить..?»