Барраяр

Она кинулась в свою комнату и захлопнула за собой дверь с такой силой, что чуть не прищемила Майлзу руку. Он задергал ручку и попробовал докричаться до Элен:

– Но это же еще неизвестно! Наверняка всему есть логическое объяснение… Я попробую разобраться…

– Уходи! – донесся гневный приглушенный голос.

Майлз немного побродил по коридору, надеясь, что Элен выплачется и откроет, но из комнаты не слышалось ни звука. Часовой в конце коридора вежливо не обращал на него внимания: охрана премьер-министра славилась не только бдительностью, но и умением молчать. Майлз выругался про себя и побрел к лифту.





Глава 4




В коридоре на первом этаже он столкнулся с матерью.

– Ты не видел отца, радость моя? – спросила графиня Форкосиган.

– Видел, – пробурчал Майлз (мысленно добавив: «К несчастью»). – Он пошел в библиотеку с капитаном Куделкой и сержантом.

– Боевые друзья собрались выпить где-нибудь в уголке, – иронически констатировала мать. – Ну что ж, трудно его винить. День был ужасный. А он почти не спал. – Она внимательно посмотрела на сына: – А ты? Выспался?

Майлз пожал плечами:

– Да ничего.

– Ну-ну. Надо изловить отца, пока он выпил не больше одной. После выпивки он, к несчастью, тупеет. А тут как раз пожаловал этот сукин сын граф Фордроза, да еще в компании с адмиралом Хессманом. Отцу предстоят нелегкие дни, если эти двое споются.

– Сомневаюсь, чтобы «ястребы» смогли заручиться достаточной поддержкой. Старые вояки безоговорочно поддерживают папин курс, – ответил Майлз.

– Да Фордроза в душе вовсе и не «ястреб». Просто его обуревает честолюбие, и он готов вскарабкаться на любого конька, лишь бы тот двинулся в нужном направлении. Он уже несколько месяцев пресмыкается вокруг Грегора… – В серых глазах графини сверкнул гнев. – Лесть, намеки, критика в папин адрес и эдакие гнусные маленькие шпильки, когда представляется удобный момент. И все это накладывается на собственную неуверенность парня. Насмотрелась я на это. Терпеть его не могу, – решительно заключила она.

– Ну, насчет Грегора тебе уж точно не стоит волноваться, – ухмыльнулся Майлз. Его всегда забавляла привычка матери говорить об императоре так, словно он был ее глуповатым приемным сыном. Впрочем, для этого имелись некоторые основания, поскольку адмирал Форкосиган в годы своего регентства был не только политическим, но и личным опекуном будущего императора.

Она недовольно нахмурилась.

– Фордроза не единственный, кто не задумываясь совратит глупого мальчишку. Причем совратит в любом смысле – моральном, политическом, каком угодно. А на благо страны и самого Грегора им наплевать. – Майлз тотчас же определил эти слова как цитату из собственного отца: никаких других политических авторитетов на Барраяре леди Форкосиган не признавала. – Не понимаю, почему наше правительство так боится принять конституцию. Неписаный закон – хорошенький способ управлять звездной державой! – А вот это уже ее собственные мысли, чисто бетанские.

– Папа уже столько лет у власти, – успокаивающе заметил Майлз. – Мне иногда кажется, что его не сдвинуть с места даже гравитонной торпедой.

– Пробовали уже, – сдержанно отозвалась мать. – Пора бы отцу всерьез подумать об отставке. Пока что нам везло… по большей части. – Она с грустью взглянула на своего покалеченного сына. – И это вечное политиканство, – помолчав, устало продолжала мать. – Даже на похоронах… А уж эти родственнички… – Тут ее голос немного оживился. – Если увидишь отца раньше, чем я, скажи ему, что его разыскивает леди Форпатрил. То-то он обрадуется… Хотя нет, не говори. А то мы его вообще не отыщем.

Майлз поднял брови.

– А что ей нужно от отца на этот раз?

– Ну, она считает, что с тех пор, как умер лорд Форпатрил, Эйрел должен быть вместо отца этому болвану Айвену; я не возражаю, но всему есть мера. Сейчас, например, проблема состоит в том, чтобы дать Айвену хорошую взбучку за то, что он… как это… спит с горничными. Я никогда не могла понять, почему бы здешней знати не стерилизовать временно своих лоботрясов – лет этак с двенадцати – и отпускать их на травку, пусть резвятся, раз уж им так невтерпеж. Это было бы разумно. Как их остановишь? Все равно что набросить платок на самум… – Она вздохнула и направилась к библиотеке с обычным своим резюме: – Барраярцы проклятые…





* * *


За окнами сгустился вечерний сумрак, а унылое и чинное застолье в доме Форкосиганов все продолжалось. Проходя по коридору, Майлз поглядел на свое отражение в темном стекле. То, что он увидел, его не обрадовало – взъерошенные волосы, серые глаза, бледное лицо со слишком резкими, заостренными чертами. И идиот, с ног до головы.

Голод напомнил Майлзу, что он так и не поужинал сегодня. Надо тихо прокрасться в столовую, чтобы не наткнуться на какого-нибудь из этих жутких старцев, и набрать себе сандвичей, а потом устроить стратегическое отступление в спальню на весь остаток вечера. Заглянув в проем арки, ведущей в холл, и никого там не обнаружив, Майлз подскочил к столу и принялся без разбора сваливать в салфетку все закуски, какие подворачивались под руку.

– Только не бери вон то красное барахло, – прошептал знакомый приветливый голос. – По-моему, это какие-то водоросли. Твоя мать опять увлеклась какой-нибудь сумасшедшей диетой?

Майлз заметил своего кузена, Айвена, уже успевшего нагрузиться таким же кульком с яствами. Несмотря на добычу, открытая, раздражающе красивая физиономия молодого Форпатрила хранила тоскливое и даже слегка затравленное выражение. Новенький, с иголочки кадетский мундир сидел на нем очень ловко, но с одного бока как-то странно оттопыривался.

– Вам что, уже разрешили носить оружие? – удивился Майлз.

– Какое, к черту, оружие. – Айвен воровато оглянулся – возможно, опасаясь появления леди Форпатрил, – распахнул мундир. – Бутылка из запасов твоего папеньки. Отобрал у слуги, прежде чем он разлил ее по этим крохотным стаканчикам. Слушай, ты не мог бы провести меня в какой-нибудь укромный уголок этого мавзолея? А то охрана не позволяет мне бродить по верхним этажам одному. Вино у вас приличное, еда еще лучше, за исключением этих красных штуковин, но, Бог мой, что за компания!

Майлз кивнул, соглашаясь, хотя втайне и был склонен включить братца в эту самую «компанию».

– Ладно. Раздобудь еще бутылку, – распорядился он, решив, что при достаточном возлиянии можно будет вытерпеть даже общество кадета Форпатрила. – Спрячемся в моей спальне, я как раз туда направляюсь. Встретимся у лифта.






* * *


Майлз со вздохом вытянулся на койке; Айвен разложил еду и откупорил первую бутылку. Наполнив до краев взятые из ванной пластмассовые стаканчики, он подал один из них своему калеке-кузену.

– Я видел, как старик Ботари вынес тебя с поля. – Тут он сделал добрый глоток, и Майлз представил, как возмутился бы старый граф, если бы стал свидетелем такого варварского истребления благородного напитка. Сам он лишь слегка пригубил вино, стараясь при этом лучше оценить букет – из почтения к памяти старика: дед иногда язвительно говаривал, что Майлз неспособен отличить хорошее вино от воды, в которой полощут чашки. – Жаль, конечно, – бодро продолжал Айвен. – Хотя вообще-то тебе повезло.

– Как это? – пробормотал Майлз, вонзая зубы в бутерброд.

– Точно тебе говорю. Завтра у нас начинается муштра…

– Да я уж слышал.

– Мне нужно явиться в казарму не позже полуночи. Я думал, хоть последнюю ночь повеселюсь как свободный человек, а вместо того застрял здесь. Это все матушка. Но скоро нас приведут к присяге – и тогда посмотрим, посмеет ли она обращаться со мной как с мальчишкой. – Он ненадолго умолк, расправляясь с бутербродом. – Так что вспомни про меня завтра на рассвете: я буду месить грязь под дождем, а ты тут будешь нежиться в теплой постельке…

– Вспомню-вспомню. – Майлз глотнул вина, потом сделал еще глоток. И еще.

– За три года там всего три увольнительных, – сокрушался Айвен, не переставая набивать рот. – Немногим лучше тюрьмы. Не зря службу называют лямкой. Хотя вернее назвать рабством. – Он одним духом осушил стакан, запивая пирожок. – А ты сам себе хозяин. Что хочешь, то и делаешь.

– Да уж, – равнодушно согласился Майлз. Его услуги не были нужны никому – ни императору, ни кому-либо другому. Он не мог их ни продать, ни даже отдать даром…

Через некоторое время, утолив первый голод, Айвен опасливо заметил:

– А твой папаша нас не застукает?

– Ты что, боишься его? – бросил Майлз.

– Да кто же его не боится? Весь Генштаб бледнеет, стоит ему открыть рот. А я какой-то зеленый кадетишка. Ты-то сам разве не боишься?

Майлз подумал.

– Нет, пожалуй. В общем, не так, как ты это представляешь.

Айвен недоверчиво возвел взгляд к потолку.

– Но если ты не хочешь попадаться ему на глаза, то здесь действительно не самое лучшее место, по крайней мере сегодня, – добавил он, припомнив недавнюю сценку в библиотеке.

– Да? – Айвен в сомнении повертел стакан. – У меня всегда было такое чувство, что дядя меня не больно жалует…

– Да нет, тебе кажется, – утешил брата Майлз. – Хотя лет до четырнадцати я думал, что тебя зовут «этот-болван-Айвен». – Он оборвал себя. Завтра Айвен начнет свою службу империи, Майлз – нет. Кто здесь болван, а кто – счастливчик? Заснуть бы поскорее и забыть обо всем…

Они покончили с бутербродами. Айвен, опустошив одну бутылку, открыл вторую.

В дверь властно постучали, и Айвен испуганно вскочил.

– О черт, уж не он ли случайно?

– Когда заходит старший офицер, младшему положено встать и отдать честь, а не лезть под кровать.

– А я и не собирался лезть под кровать, – возразил Айвен. – Я хотел спрятаться в туалете.

– Не стоит. Уверяю тебя, тут будет такая пальба, что никто не заметит, как ты удерешь. – И Майлз громко отозвался: – Войдите!

Это и вправду был граф Форкосиган. Взгляд его серых глаз был холоден, как ледник в пасмурный день.

– Майлз, – начал он без предисловия, – из-за чего эта девушка расплакалась? Что ты наде… – Тут он запнулся, заметив стоящего навытяжку Айвена, и продолжал уже обычным своим беззлобно-ворчливым тоном: – А-а, черт. Я-то надеялся, что сегодня ты мне не попадешься. Думал, у тебя хватит ума найти укромное местечко и быстренько набраться.

Айвен не сводил с графа испуганных глаз.

– Сэр… Дядя Эйрел… А… матушка с вами говорила, сэр?

– Да, – вздохнул граф Форкосиган, и кадет побледнел, не разглядев веселых огоньков в полуприкрытых глазах всесильного премьер-министра.

Майлз задумчиво провел пальцем по горлышку бутылки.

– Айвен зашел выразить мне сочувствие по поводу моей травмы, сэр.

Братец усиленно закивал в подтверждение.

– Понятно, – сухо сказал граф Форкосиган, и Майлз почувствовал, что отцу действительно все понятно. Граф опять вздохнул и с легкой усмешкой обратился к Айвену: – Вот служу почти пятьдесят лет, и до чего я дослужился? Мною пугают мальчишек, чтоб хорошо себя вели. Людоед, который питается непослушными детьми, вот кто я такой. – Премьер-министр угрожающе расставил руки и рявкнул: – Вот я тебя!.. Можешь считать, что экзекуция состоялась, и топай отсюда. Иди-иди, малыш.

– Да, сэр. – Повеселевший Айвен отдал честь.