Дорогой сводный братец

Разумеется, скрытый подтекст в его вопросе был адресован исключительно мне, потому что только я и смогла бы его понять. Я недоумевала, почему ему вдруг вздумалось подкалывать меня в этой и без того неловкой ситуации.

— Было такое дело.

Он буквально жег меня взглядом, а потом тихо произнес:

— Да, было…

Внезапно я почувствовала, что все мое тело горит.

Его губы растянулись в улыбке.

— Помнишь, как ты меня обычно называла?

— Что ты имеешь в виду?

— Мой дорогой сводный братец, не так ли? Наверное, из-за моего неотразимого обаяния. — Он повернулся к Челси. — На самом деле, я тогда был полным говнюком.

Полным говнюком. Он, разумеется, этого не хотел, но у меня при воспоминании о тех временах голова пошла кругом.

— Откуда ты знаешь, как я тебя называла? — спросила я.

Он молча ухмыльнулся.

Я улыбнулась в ответ.

— Понятно, ты, как всегда, подслушивал мой треп по телефону.

— Кажется, у вас тогда были веселые времена, — произнесла Челси, невинными глазами посматривая то на Элека, то на меня.

— Это точно, — сказал он, одарив меня взглядом, который отнюдь не был невинным.





* * *


Мы с Челси помогли Кларе отнести посуду в кухню. Через сорок минут нам надо было уже быть в похоронном бюро для прощания с покойным.

Голос Челси заставил меня вздрогнуть.

— А вы где работаете, Грета?

Я не была настроена входить в подробности моей работы в тот момент, поэтому отделалась самой общей фразой:

— Занимаюсь административной работой, ничего особенного, сплошная рутина.

Она улыбнулась, и я, как какая-то ревнивая дрянь, внезапно порадовалась, что у нее намечаются складки вокруг рта и гусиные лапки вокруг глаз.

Я, конечно же, преувеличивала.

— Иногда заниматься рутинной работой — это даже приятно. Работа с детьми, конечно, приносит удовлетворение, но это так изматывает. Ни на минуту нельзя расслабиться.

Мы обе посмотрели сквозь стеклянную раздвижную дверь. Элек стоял в саду, засунув в карманы руки, очевидно, целиком поглощенный своими мыслями.

— Я действительно о нем беспокоюсь, — сказала она, глядя на него. — Могу я вас кое о чем попросить?

Разговор становился все более неловким для меня.

— Конечно.

— Он не желает обсуждать своего отца. Между ними произошло что-то плохое?

Ее вопрос застал меня врасплох. Кто я такая, чтобы обсуждать с ней отношения Рэнди и Элека? Я и сама толком ничего о них не знала.

— Они обычно много препирались, и Рэнди подчас бывал очень груб с Элеком, но я понятия не имею, что послужило причиной их неприязни.

Больше я ей не собираюсь ничего выдавать.

— Я просто беспокоилась, что он замкнется в себе. Его отец только что умер, а он не проявляет почти никаких эмоций. Я имею в виду, что, если бы мой отец умер, я была бы просто в разобранном состоянии.

Я это хорошо понимаю.


Она продолжала:

— Боюсь, от всего этого Элек рано или поздно сломается. Он явно не в своей тарелке. Не может спать по ночам. Его это явно беспокоит, но он не может об этом говорить, не может позволить себе поплакать.

Я почувствовала острый укол в сердце при этих словах, потому что моя душа тоже болела о нем.

— А вы пробовали с ним поговорить?

— Разумеется. Он просто заявляет, что не желает это обсуждать. Он даже не хотел ехать на похороны. Я знала, что потом он будет об этом очень сожалеть, поэтому уговаривала его до тех пор, пока он, в конце концов, не сдался.

Вот как — на самом деле он не хотел приезжать сюда.

— Я рада, что вы настояли на его приезде.

— Я действительно люблю его, Грета.

А я и не сомневалась, что это так, и, хотя ее слова заставили мое сердце сжаться еще больше, моя более разумная часть была рада, что Элек нашел кого-то, кто его так сильно любил. Я не знала, что ей сказать. Не могла же я признаться ей, что и сама испытываю то же чувство.

Я тоже его люблю.

Может быть, спустя столько лет, все это уже не имело никакого смысла, но мои чувства к Элеку были столь же сильны, как и семь лет назад. И, как и раньше, мне приходилось их скрывать.

Она положила ладонь на мою руку.

— Вы не окажете мне услугу?

— Конечно.

— Когда вы сейчас выйдете отсюда… не могли бы вы поговорить с ним об этом?

— М-м-м…

— Ну, пожалуйста… Я не знаю, кого еще я могу попросить об этом. Не думаю, что он будет готов к тому, что ему сегодня предстоит вынести.

Я оглянулась на крепкую фигуру Элека, который по-прежнему стоял в саду. Возможно, это мой единственный шанс поговорить с ним наедине.

— Хорошо, я постараюсь поговорить с ним.

Она обняла меня.

— Спасибо вам. Буду весьма признательна.

В таком случае, я отберу у тебя Элека.

Во время этого теплого, дружеского объятия я вдруг поняла, что можно испытывать искреннюю симпатию к человеку и тем не менее безумно к нему ревновать.

Я глубоко вздохнула и вышла через раздвижные застекленные двери на улицу. Небо постепенно принимало сероватый оттенок — явно близилась гроза.

Прямо скажем, момент был не совсем подходящий для того, чтобы замечать, как потрясающе выглядит его задница в черных брюках, но я сразу же обратила на это внимание. Легкий ветерок играл удивительными темными волнистыми волосами моего сводного брата.

Я кашлянула, чтобы привлечь к себе его внимание.

Элек даже не обернулся, потому что и так знал, что это я.

— Что ты здесь делаешь, Грета?

— Челси меня попросила поговорить с тобой.

Он пожал плечами и саркастически ухмыльнулся.

— Да неужели?

— Представь себе, именно так.

— Вы с ней что, опытом обменивались?

— Это не смешно.

В конце концов, он повернулся и посмотрел на меня, выдыхая сигаретный дым, а потом бросил сигарету на землю и раздавил ее ногой.

— Думаешь, она послала бы тебя сюда поговорить со мной, если бы знала, что, когда мы с тобой последний раз были вместе, мы трахались, как кролики?

Хотя я и была шокирована этой грубостью, от его слов все мое тело покрылось мурашками.