Горький водопад

Сэм наконец выравнивает дыхание и говорит:

– Можешь не тратить слова. Это не сработает. Коннор знает лучше. В такую чушь верят только слабые мужчины. Слабаки, вроде этих ублюдков. – Он кивает в сторону Калеба и остальных, и я понимаю, что Калеб снова готов ударить его и я должен как-то это остановить.

– Брат Калеб, – говорит патер Том, и тот останавливается сам. – В этом нет нужды. Мы здесь не для того, чтобы мучить этого человека.

По лицу Калеба я вижу, что он все равно хотел бы это сделать. Но теперь я боюсь того, что будет дальше. У Сэма слишком усталый вид, ему трудно даже держаться на ногах. Он делает это ради меня. Шум водопада вонзается мне в череп, словно сверло, пробуривающее кость и мозг насквозь.

– Я хочу верить в твою способность меняться, брат Коннор, – продолжает патер Том. – Но ты слишком много раз за столь короткое время демонстрировал склонность к дурным суждениям. Я полагаю, пришло время окрестить тебя водой. Думаю, ты будешь полезнее нам, если присоединишься к нашей армии святых.

Я не знаю, что значат его последние слова, но не думаю, что это что-то хорошее. Такое ощущение, что надвигается что-то ужасное.

Мужчины, стоящие вокруг нас, произносят:

– Аминь.

– Идем со мной, мальчик, – говорит патер Том и кладет руку мне на плечо, как делали все эти мужчины в церкви, когда приветствовали меня. – Позволь мне смыть с тебя грехи святой водой.

– Нет! – кричит Сэм и бросается вперед, но Калеб снова хватает цепь и дергает его назад.

Сэм сопротивляется, и я боюсь, что его задушат. Я не могу это выдержать, не могу смотреть, как они причиняют ему боль.

– Хорошо! – кричу я. – Хорошо! Я пойду! Папа, всё в порядке!

Он продолжает рваться ко мне. Его заставляют встать на колени. Я не могу на это смотреть. Мне нужно сделать так, как говорит патер, потому что тогда они прекратят. Это просто вода. Ничего страшного.

Патер Том ведет меня в озеро. Через два шага дно резко понижается, и вода доходит мне до колен. Она ледяная, настолько холодная, что меня сразу начинает бить дрожь. Вблизи видно, что на поверхности воды плавает какая-то странная маслянистая пленка. Она воняет.

Он тянет меня глубже. Я не хочу идти, но я должен это сделать. Я не могу позволить им убить Сэма, а я знаю, что они это сделают. Я это чувствую.

– Еще один шаг, – шепчет мне на ухо патер Том. – Я омою тебя святой водой, и ты станешь одним из нас, Коннор. Полноправным братом Собрания в глазах Господа. Тогда ты станешь достойным.

Я делаю еще шаг. Уклон дна тут очень крутой, и вода уже доходит мне до груди. Я хватаю воздух ртом и взмахиваю руками. Я уже почти не чувствую ног.

Патер Том зачерпывает воду сложенными ладонями. Я не хочу этого. Отвратительно. Я оборачиваюсь и смотрю на берег, и вижу, что папа продолжает биться в цепях, пытаясь броситься ко мне, но только сильнее ранит себя.

Мне нужно просто сделать то, что велено, и покончить с этим. Немедленно.

Поэтому я делаю глубокий судорожный вдох и говорю:

– Ладно.

Патер Том поднимает воду в ладонях, сложенных «ковшиком».

– Святой отец! Там кто-то у ворот! – раздается на тропинке чей-то голос. – Вам нужно прийти! Поскорее!

Все замирают. Патер Том останавливается, и рябь бежит от него по поверхности озера, исчезая в темноте.

Единственный звук, нарушающий сейчас тишину, – глухой рев воды, падающей со скалы.

Патер Том выплескивает воду из ладоней обратно в озеро, хватает меня за плечо и подталкивает обратно к берегу.

– День Расплаты! – кричит он. – Аллилуйя! Братья, День Расплаты настал!

– Хвала Господу, – отзываются мужчины. – Да возобладает Его мощь!

– Аминь, братья. Вы знаете, что делать. Да пребудет с вами Бог!

Все мужчины спешат прочь по тропе – так быстро, как только могут. Они скрываются из виду еще до того, как мы с патером Томом выходим на каменистый берег. Калеб по-прежнему стоит там с двумя другими мужчинами и папой. Папа лежит на земле, тяжело дыша. Я даже не уверен, что он в сознании. Я выбираюсь из воды и пытаюсь подойти к нему, но ноги у меня тяжелые и ничего не чувствуют, а потом патер Том хватает меня сзади за волосы – я даже не заметил, как он протянул руку. Я останавливаюсь, потому что это очень больно, словно он сдирает с меня скальп.

– Калеб, узник должен отправиться в свою камеру. А этого мальчика отведи к женщинам. Скажи сестре Гармонии, что теперь он – ее пленник. Она знает, каким будет наказание за неудачу.

– Да, святой отец, – отвечает Калеб. Похоже, он испытывает сомнение в чем-то. – Значит, он – не наш новый мессия?

– Нет, – говорит патер Том и толкает меня к Калебу, который подходит, чтобы забрать меня. – У дьявола тоже есть потомство. Уберите его с глаз моих.

Калеб берет меня за локоть и тащит обратно к центру лагеря. Когда я оглядываюсь, то вижу, как папу волокут обратно к той будке. Патер Том исчез. Я понятия не имею, куда он ушел.





* * *



Я весь промок и дрожу, и от меня воняет этой жуткой водой. Я хочу освободиться, найти папу и убраться отсюда подальше. Я боюсь, что они сделают ему еще что-нибудь или что ему уже сейчас так плохо, что он не сможет защищаться. Я не знаю, что делать.

Не знаю, есть ли вообще что-то, что я мог бы сделать.

Калеб вталкивает меня в женский дом, который называется Сад, и я вижу, что там горят все лампы. Женская казарма не очень отличается от мужской – те же койки, те же старые армейские тумбочки, – но женщины попытались создать для себя немного красоты. На окнах в маленьких ящиках цветут цветы.

Сад.

И еще на стенах здесь написаны другие изречения из Библии, не такие, как у мужчин.

Я считаю людей, которых вижу, потому что мама всегда говорила мне, что информация – первый шаг к обороне. Здесь двенадцать взрослых женщин, четыре девочки-подростка – Ария держится позади всех, и сейчас мне неприятно видеть ее – и шестеро детей, мальчиков и девочек помладше, от двух младенцев до семилеток.

Женщины одеты в длинные юбки и простые рубашки, словно и не ложились, но у некоторых волосы все еще заплетены в косы – наверное, так они заплетают их на ночь. Белокурая коса сестры Гармонии толщиной в мою руку; наверное, она может орудовать ею, как дубинкой. Сестра Гармония встречает нас на расстоянии нескольких шагов от входа в здание, и Калеб толкает меня к ней. Она в изумлении ловит меня и сердито смотрит на Калеба, потом вспоминает, что должна смотреть в пол.

– Теперь он – твой пленник, – говорит Калеб. – Потеряешь его – и мы выбракуем половину стада.

Я чувствую, как она вздрагивает, однако отвечает спокойно:

– Все будет сделано так, как желает патер Том.

– Всем оставаться в здании, пока вы не получите другие приказы, – продолжает он. – Будьте готовы. Расплата грядет.

Сестра Гармония открывает рот, чтобы что-то сказать, но вместо этого опускает взгляд и кивает. Калеб поворачивается и уходит, и она закрывает дверь. Я слышу, как щелкает замок, и понимаю, что это Калеб повернул ключ снаружи. Он запер нас здесь.

Гармония поворачивается ко мне, и на секунду ее взгляд становится таким злым, что я поднимаю руки и говорю:

– Извините, я не хотел…

Зубы у меня клацают, настолько я замерз. Она видит это, и гнев ее несколько утихает.

– Это не твоя вина, – говорит Гармония. Лицо у нее напряженное и бледное. Она берет одеяло и набрасывает на меня. – Ты не сделал ничего плохого. Здесь тебя не ждет наказание.

Несколько других женщин поднимают взгляды и начинают тихонько переговариваться друг с другом. Ария хмурится. Она выходит вперед и говорит:

– Если патер Том назначил его пленником, мы не должны быть так добры к нему.

– Молчать! – рявкает Гармония так резко, что Ария съеживается. – Мне нужно подумать.

– Здесь не о чем думать, сестра, – говорит одна из женщин, но в голосе ее звучит настороженность. – Патер Том сказал нам, что делать. Разве мы не готовы к Расплате?

Гармония игнорирует эти слова. Она проходит мимо меня к окну и смотрит в сторону ворот. Я подхожу к ней, пытаясь рассмотреть, что происходит. Она не кричит на меня и не велит отойти. Это заставляет остальных снова начать шептаться, но мне все равно. Я надеялся увидеть снаружи папу… но я его не вижу. Должно быть, его снова посадили в ту будку. В центре лагеря собралась группа мужчин с оружием. У некоторых пистолеты, у других – охотничьи нарезные карабины, но кое-кто вооружен так же, как Калеб, – настоящим армейским оружием. Мне оно знакомо по игре «Колл оф дьюти». И оно пугает меня, особенно сейчас. Я все еще дрожу от холода и страха из-за того, что случилось у водопада, а теперь, похоже, эти люди готовятся к настоящей войне.

– Что такое Расплата? – спрашиваю я у Гармонии. Она не отвечает, вид у нее усталый и очень мрачный. – У нас проблемы…

– Скажи мне что-то, чего я не знаю! – рявкает она, и это потрясает меня. Вряд ли так стал бы говорить кто-то, купившийся на все эти дурацкие рассуждения патера Тома о том, что женщина – не человек. Впрочем, моя сестра могла бы ответить именно так. – Коннор, уже понятно, что ты не нужен патеру Тому. Ты должен держаться поближе ко мне, и что бы ты ни делал, не доверяй больше никому, если только я не скажу тебе, что всё в порядке. Понимаешь? – Она произносит это серьезным, резким шепотом.

Эта ее энергичность и манера держаться очень похожи на то, как ведет себя моя мама, и я просто киваю.

Потом Гармония говорит:

– Они открывают боковые ворота. Кто-то входит.

Я тяну шею, чтобы увидеть то, что видит она. Мужчины, столпившиеся возле маленькой калитки в ограде, втаскивают кого-то внутрь, но я не вижу, кто это. «Пожалуйста, пусть это будет не моя мама». Мне было бы легче, если б она была здесь, но при этом я не хочу, чтобы мама здесь оказалась. Не сейчас. Не так. Я едва держусь, а если они что-нибудь сделают маме… я просто не смогу. Не смогу.

– Кто это? – спрашиваю я Гармонию. Может быть, ей видно лучше. Ведь она выше. Но Гармония качает головой.

– Просто девушка, – говорит она. – Странно, ее не должно здесь быть… – Потом отворачивается от окна и смотрит на меня. – Ну что, запереть тебя в чулане, как предлагает Ария? Или ты дашь слово слушаться меня во всем?

– Откуда вы знаете, что я не совру?

Гармония чуть-чуть улыбается, и от этого ее лицо становится еще более безрадостным.

– Знаю, – говорит она. – Коннор, ты слышал, что он сказал? Насчет выбраковки в стаде?

– Я не знаю, что это значит.

– Это значит, что нам придется тянуть жребий – кому предстоит умереть. И женщинам, и детям.

Я смотрю на нее во все глаза.

– Как… как в том рассказе? «Лотерея»? – Это жуткий рассказ о совершенно обычном месте и совершенно обычных людях, но одного из них выбирали по жребию, и весь город убивал его.

– Именно так, – отвечает Гармония, и мне хочется сжаться в комок от ужаса. – Это и будет выбраковка. Только смерть наступит не от побивания камнями.