Источник

– Меня это не беспокоит.

– Все эти Стоунриджи, и гостиницы «Нойес Бельмонт», и газеты Винанда – все это дало мне возможность получить дом, построенный вами. Разве это не роскошь, за которую стоило побороться? Разве важно, каким способом? Все это было средством. А вы – цель.

– Вам не надо оправдываться передо мной.

– Я не… Думаю, я именно этим и занимался.

– Вам не надо этого делать. Я не думал о том, что вы построили.

– А о чем же вы думали?

– Что я беспомощен против любого, кто понимает мои постройки так, как понимаете вы.

– Вы чувствуете, что вам нужна защита от меня?

– Нет. Как правило, я не чувствую себя беспомощным.

– Я тоже, как правило, не спешу оправдываться. Тогда… все в порядке, не так ли?

– Да.

– Я могу рассказать гораздо больше о доме, который хочу построить. Я считаю, что архитектор как исповедник, он должен знать все о людях, которые будут жить в его доме, ведь то, что он им дает, носит гораздо более личный характер, чем одежда или еда. Пожалуйста, рассматривайте сказанное мною именно так и извините меня, если заметите, что мне трудно это выразить, – я никогда не исповедовался. Понимаете, я хочу построить этот дом, потому что безумно влюблен в свою жену… В чем дело? Вы считаете, что это не относится к делу?

– Нет. Продолжайте.

– Я не могу видеть свою жену в окружении других. Это не ревность. Это намного больше и намного хуже. Мне невмоготу видеть, как она ходит по городским улицам. Я не могу делить ее ни с кем, даже с магазинами, театрами, такси, тротуарами. Я должен ее увезти. Должен сделать так, чтобы вокруг ничего не было и никто не мог дотронуться до нее – ни в каком смысле. Этот дом должен стать крепостью. Мой архитектор должен стать хранителем.

Рорк смотрел прямо на Винанда. Он должен был смотреть на Винанда, чтобы быть в состоянии слушать. Винанд чувствовал во взгляде Рорка напряжение, он счел это силой; он чувствовал, что взгляд поддерживает его; он понял, что исповедоваться совсем нетрудно.

– Этот дом должен стать тюрьмой. Нет, не так. Сокровищницей – тайником, который оберегает от чужих взглядов слишком большие ценности. Он должен стать большим. Он должен стать отдельным миром, настолько прекрасным, чтобы мы не ощущали потребности в том, который оставляем. Ни ограждений, ни сторожевых башен – только ваш талант, который станет стеной между нами и миром. Вот чего я хочу от вас. И еще. Строили ли вы когда-нибудь храм?

На мгновение Рорка оставили силы, но он видел, что в вопросе нет подвоха, Винанд просто не знал.

– Да, – сказал Рорк.

– Тогда считайте, что вам поручается построить храм. Храм, посвященный Доминик Винанд… Вам следует встретиться с ней, прежде чем вы приступите к проекту.

– Я был знаком с миссис Винанд несколько лет назад.

– Знакомы? Тогда вам все понятно.

– Да, понятно.

Винанд перевел взгляд на руку Рорка, которую тот положил на край стола рядом с корректурой очередного номера «Знамени». Гранки были сложены небрежно, внутри он заметил заголовок «Вполголоса». Винанд смотрел на руку Рорка, длинные пальцы были прижаты к стеклу. Винанд подумал: «Хорошо бы сделать с нее бронзовую отливку, она красиво смотрелась бы на столе в качестве пресса для бумаг».

– Теперь вы знаете, что мне нужно. Действуйте. Приступайте немедленно. Отложите все. Я заплачу любую цену, какую назовете. Здание мне нужно к лету… Ах да, простите. Слишком часто имел дело с плохими архитекторами. Я не спросил вас, беретесь ли вы за это дело.

Первым было движение руки. Рорк снял ее со стола.

– Да, – сказал он. – Я берусь.

Пальцы оставили влажные отпечатки на стекле, как будто рука прочертила бороздки на поверхности.

– Сколько вам потребуется времени?

– К июлю будет готово.

– Вам, конечно, нужно осмотреть площадку. Я хочу сам показать ее вам. Могу отвезти вас туда завтра утром.

– Как вам удобно.

– Приходите сюда в девять.

– Хорошо.

– Если хотите, я составлю контракт. Не знаю, как вы предпочитаете работать. Как правило, прежде чем вступить с кем-либо в деловые отношения, я навожу о нем подробные справки со дня рождения или даже раньше. Вас я не проверял. Просто забыл. Показалось, нет необходимости.

– Могу ответить на любые вопросы.

Винанд улыбнулся и покачал головой:

– Не надо. В вопросах нет нужды. Кроме чисто деловых.


– Я никогда не выдвигаю никаких условий, кроме одного: если вы одобрили проект, он должен быть осуществлен в соответствии с замыслом, без изменений.

– Согласен. Принято. Я слышал, что иначе вы не работаете. Как вы смотрите на то, что не будет никакой рекламы? Конечно, она в ваших профессиональных интересах, но я хочу, чтобы информация об этом проекте не дошла до газет.

– Не возражаю.

– Вы обещаете не публиковать чертежи и эскизы?

– Обещаю.

– Спасибо. Это будет учтено. Вы можете рассчитывать на мои газеты как на личное рекламное агентство, включая и прочие ваши работы.

– Мне этого не надо.

Винанд громко рассмеялся:

– Услышать такое в таком месте! Вы, видимо, не представляете себе, как обставили бы этот разговор ваши коллеги-архитекторы. Трудно поверить, что вы полностью отдаете себе отчет в том, что беседуете с Гейлом Винандом.

– Я хорошо знаю, с кем говорю.

– Мое предложение было вроде благодарности за ваше согласие. Мне не всегда нравится быть Гейлом Винандом.

– Я знаю.

– Пожалуй, я изменю своему обыкновению и задам личный вопрос. Вы сказали, что готовы ответить на любой.

– Я отвечу.

– Вам нравится быть Говардом Рорком?

Рорк улыбнулся. Вопрос его удивил и позабавил, в улыбке невольно проскользнуло презрение.

– Вот вы и ответили, – сказал Винанд. Он поднялся со словами: – Завтра в девять, – и протянул руку.

После ухода Рорка Винанд остался сидеть за письменным столом. Он улыбался. Рука потянулась к одной из кнопок селектора – и остановилась. Он вспомнил, что ему надо вернуться к обычному тону. Он не мог продолжать разговаривать, как в последние полчаса. Впервые в жизни он не давил на собеседника, не скрывал истинного отношения к нему, что ему обычно приходилось делать. Он не испытывал напряжения, в этом не было необходимости. Он как будто разговаривал с собой.

Нажав кнопку селектора, он сказал секретарю:

– Пусть пришлют все, что у нас есть на Говарда Рорка.



– Ни за что не угадаешь, – сказал Альва Скаррет. Голос его умолял, чтобы к его сведениям проявили интерес.

Эллсворт Тухи нетерпеливо отмахнулся от него, не отрывая глаз от бумаг на столе:

– Уходи, Альва, я занят.

– Нет, Эллсворт, есть интересные новости. Уверен, тебе захочется узнать.

Тухи поднял голову и посмотрел на него с легким выражением скуки в уголках глаз, давая понять, что своим вниманием оказывает Скаррету честь, подчеркивая равнодушным голосом свое терпение:

– Ну ладно, что там у тебя?

Для Скаррета не было ничего обидного в манере Тухи. Тухи обращался с ним так год или больше. Скаррет не заметил перемены, теперь же обижаться было слишком поздно, этот тон стал обычным для обоих.

Скаррет улыбнулся, как способный ученик, который обнаружил ошибку в вычислениях самого учителя и ждет от него похвалы.

– Эллсворт, твоя разведка плохо работает.

– Что ты мелешь?

– Уверен, ты не в курсе дел Гейла в последнее время, а ты так любишь хвастаться информированностью.

– И что же я не знаю?

– Догадайся, кто к нему сегодня приходил.

– Дорогой Альва, у меня нет времени для игры в угадайку.

– Никогда не угадаешь.

– Хорошо, поскольку единственный способ отделаться от тебя – прикинуться придурком из водевиля, спрашиваю без обиняков: кто сегодня был в кабинете нашего обожаемого шефа?

– Говард Рорк.