Иван Грозный. Сожженная Москва

– Но гляди, татары тоже разъезды высылают, а вскоре и в поход к Козельску пойдут, значится, разъездов будет боле, как и продвижение ногаев да и черкесов, посему провести ертаулы треба скрытно, затемно. За ночь успеешь?

Казак прикинул, морща лоб и теребя усы:

– Так, до Васильков дойдем спокойно, тут десять верст, а вот до Айкула от Васильков поболе тридцати верст выйдет. Но с отрядом малым до утренней зари управимся, даже если придется ждать у Муравского шляха. В обрат днем двинусь, а может, атаман, мне при ертауле в Айкуле остаться, мало ли, вдруг потребуется гонца в Васильки или сюда послать?

– Что на то скажешь, воевода? – повернулся к Бордаку Басов.

– Да можно и оставить.

– Ну и добре! Останешься в Айкуле, – кивнул он помощнику.

– Благодарю, воевода, благодарю, атаман! – заулыбался тот.

– А чего обрадовался? Доволен, что от Аксиньи своей уедешь?

– Доволен. Пусть одна будет с хозяйством, да переживает за мужа. Как скажу, что ухожу в поход опасный, сразу переменится и сама чарку поднесет.

– А вот насчет вина, Фадей, ни-ни! – строго проговорил Михайло.

– Ладно. Не буду.

Однако по его хитрому лику было видно, что запрет этот он исполнять не намерен. Да и кто вечером заметит, пил он днем или нет. Проспится.

– К заходу солнца быть здесь, у дома атамана, – наказал Бордак. – С собой иметь коня, оружие, провизию в сумах не менее чем на неделю. Уразумел?

– Уразумел, воевода.

– Ступай, Фадей, да не опоздай, – отпустил казака атаман.

– Не-е, все будет добре, – широко улыбнулся Хохол и ушел.

Поднялись и Бордак с Парфеновым:

– Пойдем назначать и готовить ертаулы.

– Бог в помощь! Коли что потребуется, я тут, дома, ныне никуда не пойду.

– Лады!

Воеводы московской дружины прошли к ратникам в гостевой дом. Вновь объявили сбор, но уже на заднем дворе.

Когда ратники встали в круг, Бордак обратился к опричникам:

– Други, дабы выполнить задание государя, нам треба установить наблюдение за дорогой, по которой к Крыму может пройти ногайская орда и черкесы, а тако же за Перекопом. Места для наблюдения есть, это урочища, одно в десяти верстах отсюда, другое в сорока, откуда видна крепость татарская. К ним есть проводник из казаков. Я решил направить к урочищу Васильки, что в десяти верстах от станицы, отряд десятника Фомы Рубача из ратников Пестова Ивана – Сизова Сашко, Куницу Алексея, Вергу Федора и Ступу Егора. Из этого урочища с возвышенности будет видна дорога от Дона до Перекопа, вернее, часть дороги. К урочищу Айкул отправить отряд под началом Лопырева Игната и ратников Топаря Семена, Кулю Богдана, Визина Петра и Гринько Степана. Проводник из казаков, Фадей Хохол, проведя ертаулы, останется гонцом в отряде Лопырева. Если кто из названных ратников не может нести службу, отойти в сторону.

Никто не отошел.

– Тогда названным выйти вперед, остальным быть в распоряжении десятников.

Воины ертаулов вышли вперед, остальных Лука Огнев увел за дом.

– Выход назначен на вечер, – обратился к разведчикам Михайло. – После молитвы и трапезы, как стемнеет, тронетесь. Что иметь с собой, ведаете, провизии взять с собой на неделю. Степь уже покрылась травой, кормежка коням будет, как и вода из множества ручьев, рек, родников. Коли придется задержаться, то за дополнительной провизией выслать казака Хохла с одним ратником из каждого ертаула. Завтра с рассвета вы должны уже смотреть за дорогой и Перекопом. У кого есть вопросы ко мне?

Вопросов также не было.

– Тогда, воины, сбор здесь же после молитвы и трапезы в полной готовности. Ступайте отдыхать, готовиться. По необходимости обращаться к княжичу Парфенову.

– Да, подходите, коли что сделать надо будет, сделаем, – кивнул Василий. – Я озабочусь и провизией. Ее заберете у меня перед вечерним сбором, так что имейте с собой сумы.

Назначенный ертаул ушел за дом, а Бордак задумчиво взглянул на Парфенова:

– Хватит ли того, что задумали?

– Ты о наблюдении?

– Да.

– На первых порах хватит. Нам, главное, что увидеть – пойдут ли и в каком количестве на поддержку Девлет-Гирея ногаи и черкесы, а тако же сам выход орды из Перекопа. Дале отзовем ертаулы и будем сопровождать крымчаков. Глядишь, и «языка» их в полон возьмем, или еще чего, что треба передать на Москву.

– Уже о выходе и численности общей орды Девлета надо будет отправлять гонца на Москву, – сказал Бордак.

– Отправим, людей хватает.


– Тревожно как-то на душе, Василь, а у тебя?

– У меня обычно. Первое, что ли, нашествие татар на Русь?

– Реформу пограничной службы провести до конца не успели, много мест, пригодных для обхода наших ратей, осталось на засечных линиях.

– А ранее еще хуже было. Да и крымчаки тактику никогда не меняют. Как и путь, по которому вторгаются в земли наши. Если пойдут не только по Муравскому, а и по Изюмскому шляхам, да обходной Кальмиусской сакме, то увидим и определимся, как сопровождать орду. А тревога? Помолись, и пройдет.

– И все одно тревога не отпускает, но ты прав, пойду, помолюсь.

– А может, тревога из-за того, что вчера немного перебрали?

– Может, и так.

После вечерней молитвы, трапезы и сбора ертаулы пока единым отрядом вышли из станицы Каменки. Бордак и Парфенов проводили ратников к низине. Переправились по перелазу и пошли по степи. Стемнело, но небо было чистое, звездное, на местности все видно. Прошли десять верст, вошли в урочище Васильки. Оно представляло собой сплошные развалины, среди которых чернели ямы землянок. Кое-где сохранилась городьба, все вокруг заросло бурьяном, стояли старые, одичавшие яблони, груши. Урочище находилось на небольшой возвышенности, там и встал отряд Ивана Пестова. Старший малого ертаула спросил у казака:

– Далече тут до дороги?

– Не-е, с версту, коли кто пойдет, то увидите.

– Добре!

Фадей Хохол помог Пестову определиться с местом, откуда удобнее было вести наблюдение, и показал на землянки:

– Объявятся татарские разъезды, прячьтесь в них. Туда они не сунутся.

Отдохнув в Васильках, Хохол повел ертаул Игната Лопырева на запад. Подошли к Муравскому шляху, спустились в балку, там спешились, осмотрелись. Дорога была пуста. Перешли широкую полосу, избитую конями и людьми, и двинулись к истоку реки Конской. До второго урочища Айкул добрались задолго до рассвета. Это бывшее поселение также было почти полностью разрушено, лишь кое-где остовы саманных домов. Те же землянки, бурьян, куски городьбы, деревья, рядом холмы. Прошли к ним, у подножия встали.

– С этих холмов будет Перекоп виден, – заговорил Хохол. – До него версты полторы, но выход из крепости орды не заметить не можно, к тому же тут, рядом с крепостью, если придут, встанут лагерем ногаи и черкесы. Начало похода не пропустите. Да чего это я, мне же с вами быть. Значит, не пропустим.

– А где обустроимся? – спросил Лопырев.

– Давай поначалу посмотрим холмы, потом пройдем по урочищу. И определимся со всем, – ответил Хохол.

Старший второго малого ертаула наказал ратникам отдыхать, не расседлывая коней. Сам же вместе с казаком поднялся на ближний холм. Впереди степь, сбоку степь, сзади степь.

– Ничего не видно, – проговорил опричник.

– Да, факелы на стенах должны гореть, может, их что заслоняет?

Поднялись на вторую, самую высокую вершину и увидели очертания крепости, факелы, а тако же костры недалеко от стен.

– Уже кто-то лагерем встал, – проговорил Хохол.

– Пошто с первого холма не видна крепость?

– Приглядись, рощицу видишь? Тут их немного, и жидкие они, но вид закрывают, особливо в темноту.

Вершина холма представляла собой небольшую площадку, заросшую можжевельником.

– Придется рубить кусты, дабы место расчистить, и рубить ныне ночью, – сказал Лопырев.

– Да, ночью сподручнее, – согласился казак. – Если не топором, а саблей, как косой, вырубленный можжевельник выбрасывать не след, он долго после сруба держится зеленым, месяцами, добрая маскировка.

– Так и делаем. Но поглядим и третий холм.

– А он тебе пошто? – спросил Хохол.

– Посмотрим, может, оттуда вид лучше.

– Не-е, третий холм ниже этого, но коли скажешь…

– Идем!

Прошли на третий холм. Оттуда крепость была видна, но только наполовину. Решили выставить дозор на среднем холме.

До рассвета наблюдатели были на месте, как в Васильках, так и в Айкуле. И уже с утра в ближнем от станицы урочище ратники увидели войско, двигающееся со стороны Дона.

Стоявший, вернее лежавший на посту Сизов подал сигнал в стан, что был устроен посреди урочища. К наблюдателю вышел Пестов:

– Чего, Сашко?

– Глянь на тракт.

– О, рать идет! Это ногаи, а может, черкесы, хотя нам-то один черт, прости меня Господи!