Оттенки моего безумия

* * *


– Ой, да брось, мужик, нам за это ничего не будет! – кричит Дез, стоя на кирпичном заборе.

– Ты уверен? Мы, конечно, бунтари, но мама убьет меня, если узнает, что я оказался в участке, – отвечаю я, забираясь наверх, как мешок с картошкой.

– Мы туда не попадем, перестань париться!

– Ты уверен?

– Чувак, обещаю, я прикрою твою задницу. Мне от мамки не влетит, поэтому я ничего не потеряю, если проведу ночь в участке.

И я ему верю.





* * *


«Прикрою твою задницу». Так было всегда. А что теперь?

Одна девушка разрушила нашу дружбу, возвела между нами огромную стену, сама того не осознавая. Но даже сейчас, когда я вправе на нее злиться, не чувствую обиды или раздражения. Хотя Хейли и не стала мне ближе, чем Дез, я слишком сильно к ней привязался. Мне нравится проводить с ней свободное время все больше и больше. А то, что она доверилась мне, рассказав правду о своей матери, полностью перевернуло мое к ней отношение. Я бы тоже хотел поведать ей историю, произошедшую пять лет назад. Но Хейли наверняка испугается, услышав мое признание. Она может сказать мне: «Проваливай». Ведь в каком-то смысле ее мать права. Я убийца, но в ином значении этого слова.

Разомкнув уютные братские объятия, Дез встает, достает большую спортивную сумку из-под кровати и скидывает в нее свои немногочисленные вещи. Все краски сошли с его лица, он бледен и грустен. Взяв снимок в рамке со стола, на котором изображены мы вдвоем, поворачивается ко мне и с надеждой произносит:

– Я очень не хочу, чтобы это заканчивалось. Обещаю, что не буду трогать тебя хотя бы месяц. Знаю, что не вправе просить у тебя какое-либо обещание, но все же рискну. Блейн, пожалуйста, пообещай мне, что в будущем мы продолжим нашу дружбу. Без тебя я, чертов дурак, развалюсь на части.

– Продолжим, несмотря ни на что, – без малейших раздумий заявляю я.

Что бы он ни натворил, я не смогу жить без него.





* * *


– Я не могу поверить, что он действительно сделал это, – качает головой Хейли, обмакивая кисть в краску.

– Я тоже, – отвечаю я, лежа в кровати, прикрытый по пояс голубым покрывалом. На мне только спортивные штаны.

Приехав к Хейли, я выпустил свою боль на ее теле, сделав с ней то же самое, что и в тот вечер, когда в стекло ударил камень с запиской. Только на этот раз все было немного жестче. Но Хейли знала, что я разбит, и поэтому молча позволяла делать с ней все, что мне вздумается. После этого я начал ценить ее еще сильнее.

И вот сейчас, сидя на табуретке перед мольбертом только в моей футболке, она впервые пробует нарисовать настоящий портрет, и в качестве модели выступаю я, потому что подвернулся под руку.

– Молчи, я как раз работаю над твоими губами, поэтому не смей ими шевелить, – не отрывая сосредоточенных пальцев и взгляда от холста, требует она.

Я замолкаю, найдя себе новое занятие. Не позволив Хейли надеть нижнее белье, с удовольствием рассматриваю ее грудь, которую хорошо очерчивает мягкая черная ткань. Короткие волосы девушки собраны в маленький хвостик, что позволяет мне рассмотреть ряд мелких засосов на шее, оставленных мною.

Мне очень нравится, что Хейли не стесняется находиться со мной в одной постели. У меня были девушки, которые думали, что, стесняясь своей наготы или чего-то еще там, выглядели сексуально. Но я ненавижу скромниц. Ничего не имею против искреннего смущения, но наигранность раздражает. Стеснительные девушки не падали бы в кровать по одному щелчку моих пальцев.

– Все, губы готовы, можешь теперь разговаривать, – подмигивая, говорит Хейли.

– Окей, но ужасно хочется пить. Мне же нельзя вставать, да?

– Я сама тебе принесу. Что будешь? Есть клубничный коктейль, минералка и сок, – перечисляет она, вставая с табуретки.

– Давай воду.

Когда Хейли скрывается в кухне, позволяю себе почесать бедро. Она заходит с пластиковой бутылкой, в которую вставлена трубочка. Присев на край кровати, начинает поить меня, что выглядит странно. Я чувствую себя немощным. Интересно, со всеми натурщиками происходит подобное? Ни за что не пойду работать моделью для художника или для подиума. Слишком нудно и скучно.

Поставив бутылку на тумбочку, она встает и разворачивается, намереваясь вернуться к мольберту. Не могу удержаться и шлепаю ее. Взвизгнув, девушка прикрывает ягодицы обеими руками.

– Блейн! – злобно кричит Хейли, и я не могу удержаться от смешка.

Думал, что уже ничто не поднимет мое настроение, но, как ни странно, ей это удалось.

– Как там ребята, кстати? – спрашивает она, усаживаясь на табуретку и беря в руки отложенную кисть.


– Они подавлены. Ник уехал к Амелии, а Джаред сидит в одиночестве в гостиной, пьет и курит. Не знаю, как сейчас, но, когда я вызывал такси, все именно так и было. Он подавлен и не знает, как рассказать все остальным старшим и вообще всем членам братства.

– Мне так его жаль, – с искренним сожалением говорит Хейли. – В том числе из-за того, что он должен сам во всем разобраться, ведь вы, «младшие», не имеете права вмешиваться, я правильно понимаю?

– Да. И это самое печальное. Мы можем только поддержать его. Мне стыдно, что из-за наших с Дезом проблем страдают и другие люди. Джареда это все вообще, по идее, никаким боком не касается, но теперь ему придется все расхлебывать. Сейчас он действительно напоминает мне старшего брата… нормального старшего брата.

– Почему я чувствую себя виноватой?

– Потому что ты глупышка!

Хейли выдыхает и, осознавая, что со мной бессмысленно спорить, меняет тему:

– Завтра я выхожу на работу. Мой босс сказал, если случится еще что-нибудь подобное, он меня уволит.

– Пусть увольняет, другую работу найдешь.

– Этот не так-то просто обычному студенту, Блейн.

– Поговори с Амелией. Она работает в «Сахаре», вдруг там есть свободное место. Мне будет спокойнее, если твоя новая работа будет находиться ближе. Хоть Джез уже не причинит тебе вреда, осадок еще остался.

– О, пожалуйста, не напоминай мне о своем брате. Слыша его имя, я сразу же вспоминаю, что скоро суд. Так не хочу. Почему бы просто не засунуть преступника за решетку, если он виноват?

– Увы, законы…

– Я все прекрасно понимаю. Ты вообще готов к заседанию? Я, к примеру, даже представить боюсь, что буду чувствовать. Надеюсь, мой язык не онемеет, когда я буду давать показания.

А вот я знаю, что буду ощущать. Мне будет больно смотреть на Джеза. Я стану снова и снова вспоминать о том, как мне не повезло с братом. Радует только то, что на его лице не будет красоваться дьявольская ухмылочка. Он знает, что проиграл, что проведет всю жизнь в заключении. Однако даже это не приносит мне удовольствия. Джез исчез из моей жизни, но это не значит, что я до сих пор не ощущаю боль из-за такого брата.

– Ты все прекрасно рассказала в участке, так же будет и в суде. Главное, не паникуй. Не люблю раскидываться ванильными фразочками, но хочешь не хочешь, а нам придется пройти этот этап вместе. Ну, в общем, короче, я буду рядом. Помни об этом.

Когда она смотрит на меня с самой милой улыбкой на свете, я ощущаю, как начинаю краснеть. Ну вот, не хватало еще и мне смущаться. В кого я превращаюсь? Никогда таким не был!

– Спасибо, – наконец хоть что-то произносит она и отворачивается к рисунку.

Ее рука порхает по бумаге, брови нахмурены. Мне нравится это зрелище. Я еще ни разу не видел, как художники пишут портреты. Но понимаю, что рисование требует полной сосредоточенности. Конечно, актеры и писатели тоже концентрируются. Но если актер должен играть свою роль, даже когда съемочная площадка шумит или зрители в театре слишком громко обсуждают действия на сцене, то художнику нужно полностью отключиться от всего мира, погрузиться в себя, представить, что он один во всей вселенной.

– Скоро будет готово, а? У меня спина затекла, – начинаю ныть я спустя пять минут.

Хейли сразу понимает, что мне просто скучно. Закатив глаза, она смотрит на меня.

– Что ты хочешь?

– Чтобы ты легла в эту кровать. Серьезно, Хейли, я сейчас сдохну от одиночества и скуки, и у меня правда затекло все тело, даже там, где затекать не должно, – отвечаю я, взирая на нее с надеждой.

– Но я хотела закончить твой портрет сегодня, – хоть девушка и ломается, не зная, что делать, я подозреваю, возможность провести время со мной в постели привлекает ее намного больше, чем рисование. – Если я соглашусь на твое предложение, как ты скрасишь наше времяпрепровождение?

– Подойди ко мне и узнаешь.

– Но…

– Я обещаю лежать смирно, если ты уделишь мне пару часов своего внимания. Я приехал сюда, чтобы расслабиться и забыться, в мои планы не входило становиться полуголой моделью.

– Ладно. Но потом мы дорисуем тебя! – грозно машет она маленьким пальчиком, слезая с табуретки.

Сев прямее, я откидываю покрывало и, когда она забирается на кровать, затягиваю ее на свои колени, тут же целуя.

– Расслабься и дай мне доставить тебе удовольствие. Ты даже представить не можешь, как сильно я тебя сейчас хочу.





Оттенок двадцать восьмой

Хейли




– Да что я вам такого сделала? – кричу я Заку и Рамоне, находясь с ними в пустом коридоре.

Они не дали пройти мне на лекцию, заслонив собою проход на второй этаж. Из-за них я опоздала.

– Вы можете нормально все объяснить? Или так и будете заниматься подобным ребячеством?