Смерть на охоте

– Хорошо, я поговорю с кем-нибудь перед отъездом.

– Только с кем-нибудь разумным, – потребовала Мэри. – Может, он сумеет убедить тебя остаться.

Причин затягивать свое пребывание в охотничьем домике у меня не было, так что я посоветовала Мэри вернуться к своим обязанностям, а сама спустилась на второй этаж в надежде застать мистера Бертрама. Однако оказалось, что никто из джентльменов еще не вернулся, и лишь мистер Фицрой по-хозяйски расположился с газетой у камина в библиотеке.

Когда я вошла, он опустил уголок полосы, которую внимательно читал, и взглянул поверх:

– Не меня разыскиваете?

– Я получила новые сведения, имеющие отношение к делу об убийстве, – холодно сообщила я. – Факты, которые могут отвести подозрения от мистера Маклеода и указать другое направление расследования.

– Тогда вам стоит изложить их мистеру Эдварду. Вечером он должен заглянуть. Это его епархия.

– Я уезжаю и не собираюсь задерживаться до вечера. Вы знаете мое настоящее имя, так что у меня нет возможности остаться.

– Полно вам, Эфимия. Я еще никому о вас не сказал и не скажу – это никоим образом не входит в мои планы.

– И каковы же ваши планы?

Мистер Фицрой сложил газету.

– Думаете, Стэплфорды будут потрясены до глубины души, узнав вашу маленькую тайну?

Я покачала головой.

– У меня тоже есть тайна, – продолжал он, – о которой вы, вероятно, уже начали догадываться. И на Стэплфордов она в равной степени не произведет сильного впечатления.

– Не похоже на ничью, – сказала я, сглотнув. – В вашей власти меня шантажировать.

Наверняка отвращение, которое я в тот момент к нему испытывала, отразилось на моем лице, тем не менее мистер Фицрой заулыбался:

– Истинное удовольствие иметь дело с такой сообразительной собеседницей. Редкий случай в среде аристократов. Я по глазам вижу, что вы не считаете меня джентльменом, и правильно делаете. Однако я привык вести честную игру. – Улыбка стала еще шире. – По большей части. При этом я бы предпочел вести ее со служанкой, пусть и дьявольски умной, поскольку ваш социальный статус и прежде всего родственные связи связывают мне руки.

– Могу заверить, что моему деду нет до меня никакого дела.

– Это весьма неблагоразумно с его стороны, – заметил мистер Фицрой. – Так или иначе в свете выжеизложенного предлагаю нам с вами оставить все как есть. Пусть каждый занимает надлежащее место. Я буду делать свою работу, а вы – свою, то есть вы станете выполнять обязанности экономки и одновременно вести расследование. На последней вашей задаче я вынужден настаивать, ибо сам впрягаться в эту телегу не обязан. Все сведения, которые удастся раздобыть, вам придется передавать властям. – Он спокойно посмотрел на меня. – Вы меня поняли?

– У меня нет выбора, верно?

– Скажем так: альтернатива будет иметь для вас более неприятные последствия.

– В таком случае желаю вам хорошего дня, сэр, – сказала я и вышла из библиотеки со всем достоинством, однако могу поклясться, что в спину мне прозвучал приглушенный смех.

Было очевидно, что мистер Фицрой получил от этого разговора куда больше удовольствия, чем я. Пока я шагала по коридору, размышляя, что делать дальше, внизу хлопнула входная дверь. Я бросилась к перилам галереи и увидела, что это вернулись джентльмены. Большинство из них сразу направились в гостиную, но мистер Бертрам, перепачканный в грязи больше, чем другие, взбежал по лестнице. Я решила застать его врасплох:

– Мистер Бертрам, мне нужно с вами поговорить.

– Святые угодники, Эфимия, у меня чуть сердечный приступ не случился! Нельзя же так выскакивать из-за угла! Извини, сейчас не время – мне нужно переодеться. – Он широким шагом устремился к своей спальне.

– Мне все равно нужно поговорить.

Мистер Бертрам, делая вид, что не обращает на меня внимания, открыл дверь, но я ворвалась вслед за ним.

– Право слово, Эфимия! Ты ведешь себя неприлично. Выйди немедленно.

Я прислонилась спиной к двери.

– Мне нужно поговорить с вами о Рори.

– Кто бы сомневался! Могу лишь посоветовать тебе обуздать чувства и прислушаться к голосу рассудка.

– У меня есть новые сведения по этому делу.

– Сведения или кухонные пересуды? Наши злоключения во время прошлого расследования ничему тебя не научили? Давай больше не будем совать нос куда не следует.

– Потому что полиция и без нас справится? Вы прекрасно знаете, что это не так.

– Сейчас совсем другой случай, – резко сказал мистер Бертрам. – Здесь задействованы силы, о которых ты не имеешь ни малейшего представления. Держись от расследования подальше. Это приказ!

– Вы считаете себя вправе приказывать мне забыть о своем чувстве справедливости?! – пылко воскликнула я, задохнувшись от возмущения.

– Надеюсь, ты все же это сделаешь, если хочешь сохранить работу.


– Значит, таково будет мое оправдание перед совестью? А у вас оно найдется?

Мистер Бертрам рванул галстук так, что ткань затрещала.

– Если тебя хоть немного заботит собственная репутация, советую покинуть мою спальню, – свирепо сказал он. – Я собираюсь раздеться.

– Мы оба знаем, кто такой лорд Ричард, – не обратила я внимания на угрозу. – А вы в курсе, что в числе его последних подвигов? Он выгнал бывших работников поместья из их домов. Хотя что я спрашиваю – может, вы ему сами в этом помогли?

У мистера Бертрама хватило совести покраснеть.

– У меня нет права голоса в управлении этим поместьем, – отрезал он.

– Стало быть, вам ничего не известно о том, что отец некой молодой женщины умер от сердечного приступа вскоре после того, как его выставили вон из коттеджа, в котором он прожил всю жизнь? Я бы сказала, что для некой молодой женщины это может быть прекрасным мотивом убить виновника.

Мистер Бертрам сглотнул.

– Уверяю тебя, я ничего об этом не знал.

– Да, – презрительно бросил я, – вы просто живете в доме брата, едите за его столом и…

– Это не его дом! – эмоционально перебил меня мистер Бертрам.

– Стэплфорд-Холл унаследовала ваша мать? – спросила я, вдруг подумав, что могла быть к нему несправедлива.

– Отец оставил Стэплфорд-Холл в равноправное пользование всех своих детей от двух браков. Первый из нас, кто станет отцом или матерью законного ребенка, при условии, что все это время будет жить в Стэплфорд-Холле, получит в единоличное владение его, а также трастовый фонд, предназначенный для содержания поместья.

Меня словно ударили в солнечное сплетение, выбив из легких весь воздух.

– Именно поэтому, – продолжал мистер Бертрам, – я смог настоять на том, чтобы Ричард оставил тебя на службе. У нас с ним равные права в решении хозяйственных вопросов Стэплфорд-Холла.

– И что же, вы ожидаете моей благодарности? – выпалила я, задыхаясь. – Вы живете под одной крышей с братом после всего, что он сделал! Живете в поместье, построенном на кровавые деньги, лишь ради того, чтобы однажды получить его в «единоличное владение»! Притом что у вас есть собственный источник дохода!

– Мои доходы тебя не касаются. Но так или иначе у меня никогда не хватит средств, чтобы содержать такое огромное поместье.

– Я была о вас лучшего мнения, – тихо проговорила я.

– Эфимия, ты не вправе меня судить!

– Безусловно. Зато у меня было полное право просить вас о помощи в деле свершения правосудия, однако теперь я вижу, что ваши поступки и моральные установки подчинены примитивным мирским желаниям. Я думала, вы отличаетесь в этом отношении от прочих мужчин своего класса, но, видимо, ошибалась.

– Это абсолютно неприемлемо, Эфимия! Я не позволю служанке говорить со мной в таком тоне!

– Прошу прощения, сэр. Теперь я понимаю, что обратилась с просьбой о помощи не к тому человеку. Мне придется поискать порядочного джентльмена.

Мистер Бертрам, чье лицо все это время наливалось кровью и уже было багровым от ярости, вдруг сделался опасно белым. Я не стала дожидаться его ответа и почти что бегом выскочила из спальни.

В ушах у меня гудела кровь, глаза вылезали из орбит, я чувствовала, как к горлу подкатывает истерика, но при этом четко осознавала, что не имею возможности тратить время впустую. К счастью, в этот момент я увидела, как мистер Эдвард входит в библиотеку, и устремилась за ним.

– Простите, сэр! У меня есть сведения, которые заставят вас пересмотреть решение об аресте мистера Маклеода, – выпалила я, когда он еще даже не успел сесть.

Мистер Эдвард плеснул себе в бокал виски и устроился у камина в кресле, которое раньше занимал мистер Фицрой. Он ничуть не спешил уделить мне внимание, а я с трудом сдерживалась, чтобы не начать переступать с ноги на ногу.

– Кто вы, юная леди?

– Эфимия Сент-Джон, экономка.

Тут раздалось легкое покашливание из угла, и я только теперь заметила, что мистер Фицрой не ушел из библиотеки, а просто пересел подальше от камина, где огонь к этому времени уже разгорелся вовсю и весело урчал.

Мистер Эдвард протянул к огню руки.

– Шотландия во всем своем великолепии – четыре сезона в один день, – проворчал он себе под нос и повысил голос: – Так какого же черта я должен вас слушать, девушка? Неужели лорд Ричард позволяет своим слугам докучать гостям?

– Речь идет о правосудии, – спокойно ответила я.

– Да что вы? А больше похоже на интрижку между красивым дворецким и глупенькой юной служанкой.

– Тебе бы стоило выслушать ее, Эдвард, – неожиданно сказал мистер Фицрой. – Она неплохо соображает.

Мистер Эдвард устроился в кресле поудобнее, отпил виски из бокала и, закинув ногу на ногу, некоторое время меня рассматривал. У него, как я уже упоминала, было совершенно невыразительное лицо, в котором ничто не привлекало к себе внимания, кроме бровей, и только теперь я заметила, какие необычные у него глаза – очень темного цвета, почти черные. Мне показалось, в них отражается пламя камина, и отблески мерцают в самой глубине зрачков так, что становится неуютно. Взгляд этих темных глаз был неприятен сам по себе, но вдобавок к тому я почувствовала нечто не поддающееся точному определению – как будто его взгляд был устремлен мне в самую душу и методично ее исследовал. Впрочем, тревогу вызывало даже не то, как пристально смотрел на меня мистер Эдвард, а полнейшая бесстрастность, холодность и расчет, читавшиеся в его глазах. Мне пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не съежиться под этим взглядом и не попятиться, в итоге я выдержала, вспомнив о том, как матушка взирала на мясника, которому мы задолжали большую сумму.

Мистер Эдвард пожал плечами:

– Что ж, если Фицрой считает, что я должен вас выслушать, говорите, девушка. Только побыстрее.

Я собралась с мыслями и постаралась изложить их как можно более кратко и четко: