Скрипка для дьявола (СИ)

Габриэль подошел к распятию и, перекрестившись, начал тихо читать молитву.
– Зачем мы сюда пришли? – спросил я, когда он закончил.
– Разве ты не хотел получить ответы на свои вопросы? – отозвался он, подходя к прикроватному столику и выдвигая ящик.
– Да, но… – на кровать с тихим шорохом упало что-то длинное, но что – я не смог разглядеть.
– Но прежде – ты докажешь, что сможешь помочь мне.
– Ладно, – ответил я. В ответ Габриэль как-то странно посмотрел на меня и, повернувшись спиной, внезапно начал раздеваться.
Я просто опешил ошарашенно наблюдая за его действиями и чувствуя, как жарко вспыхнуло моё лицо и заметалось в груди сердце. Я… хотел его.
С лёгким шуршанием, вслед за испорченным подрясником с плеч скатилась рубашка, являя моему взгляду красивую, изящно сложенную спину с чуть мерцающей в полутьме белой кожей, но…
– Зачем ты…
– Подойди сюда, Карл, – сказал он, не поворачиваясь и затянув одежду на поясе. Его голос уже не дрожал, как раньше, а наполнился какой-то странной, мрачноватой тяжестью. – Иди же.
 Я не посмел ослушаться и приблизился к нему на пару шагов, втайне же объятый страхом. Его красота по-прежнему сводила меня с ума, а сейчас – не скрытая спасительной завесой сутаны, угрожала и вовсе лишить самоконтроля.
– Прошу тебя, не надо… – прошептал я.
– Что с тобой? Я всего лишь попросил тебя подойти, – сказал Роззерфилд.
С трудом взяв себя в руки, я приблизился и встал почти вплотную к нему. И впервые ощутил исходящий от его кожи аромат – этот чуть сладковатый запах и живое тепло гладкой кожи. Словно июньский цветок.
Я закусил губу. Боже, дай мне сил. Это невыносимо, невыносимо! Чего ты добиваешься, заставляя меня терпеть эту пытку – сладостную и от этого самую кошмарную. Физическая боль по сравнению с мучениями, которые испытывало в тот момент всё моё существо, оказывалась лишь условным дискомфортом.
– Что ты хочешь сделать, Габриэль? – отрывисто прошептал я, с ужасом слыша в собственном голосе лёгкую панику.
– Лишь узнать – способен ли ты вынести знание моих секретов и не отречься от меня настоящего в первый же миг.
– Я не понима…
– Сейчас поймешь. Прикоснись ко мне, Карл.
– Что?!
– Положи ладонь на мою спину. – чувствуя жгучую боль в груди, я закрыл глаза, словно надеясь, что это удержит меня от необдуманных поступков и дотронулся до хрупких лопаток сначала кончиками пальцев, а после и всей рукой.
И вздрогнул от испуга, ощутив вместо шелковистой кожи грубую сухость запёкшейся корки.
– О Господи, что это?!! – значит, мне не показалось. Я думал, это лишь обман зрения из-за недостатка света, но всё было именно так: кожу Габриэля покрывали заживающие длинные рубцы. Ими была исполосована вся спина. – Габриэль, откуда у тебя все эти раны?! – он не ответил и, наклонившись, что-то взял с кровати. Что это был за предмет, я понял лишь когда он сунул мне его в руки. Это была плеть.
– А теперь – бей. – сказал он.
 – Ч-что? – мне показалось, я ослышался. – Что значит «бей»?! Ты это серьёзно?!
– Да, – ответил он, не поворачиваясь. – Если ты хочешь остаться со мной, ты должен меня ударить. И не раз.
– Я не стану этого делать! – я с трудом заставил себя посмотреть на плётку. Девятихвостая, из жёсткой кожи. Я не мог даже подумать о том, что смогу причинить ему боль, рассечь эти только схватившиеся повреждения. Святые угодники, я не смогу и не хочу этого делать!
– Тогда больше не требуй от меня искренности, – холодно и тихо отозвался Габриэль. Такой спокойный, словно собрался ложиться спать, а не терпеть бичевание. – Если ты не можешь даже этого, значит, ты не в силах принять меня настоящего. А я такой, поверь. Видишь эту спину? Она – моя истинная суть. Я заслужил это. Ты хотел мне помочь, а теперь отказываешься. Значит, нам не по пути.
– Нет, я хочу помочь тебе…
– Так бей!
– Но почему именно так?!
– Бей!!! – крикнул он и упал на колени, подставив израненную спину. – Бей, если хочешь знать!
И я ударил. Я бил, стараясь не попадать по одному и тому же месту несколько раз, но плеть все равно рассекала тонкую кожу и после десяти ударов на спине Роззерфилда появилось пять новых ран. Но Габриэль не издал ни звука. Он терпел, вцепившись пальцами в покрывало на кровати. Казалось, их свело в судороге, а когда я остановился, он крикнул: «Десять!»
 
И я обжёг его кожаными жалами ещё десять раз, безуспешно пытаясь уменьшить степень наносимых повреждений.
Когда Габриэль уже не выдержал и в муке застонал, сорвавшись на хриплый крик, я прекратил экзекуцию и с отвращением отшвырнул от себя плеть, как ядовитое насекомое.
– Габриэль! – подхватив его под руки, я сел на кровать и подтянул его к себе. – Сейчас, погоди… – чуть потянувшись, я снял со спинки кровати хлопковое полотенце и, намочив водой из кувшина, обтёр ему лицо и шею.
– Карл… – шёпотом позвал он меня, когда немного пришёл в себя.
– Да... – я развернул мокрое полотенце и осторожно накрыл им исполосованную спину, а после за талию попытался приподнять с колен.
– Ты что – плачешь?.. – спросил он, и только тогда я осознал, что от той боли и стыда, которые терзали меня из-за того, на что я пошёл ради знания, у меня из глаз катятся слёзы – невольные и неостановимые, которые я был не в состоянии контролировать.
– Не надо, Карл. Я благодарен тебе, – обняв за шею, прошелестел Габриэль мне на ухо. – Теперь мне хорошо. Мне спокойно.
– Прости меня. Я сделал, то, что ты просил… Но зачем, зачем тебе нужно это? Зачем ты так истязаешь себя?! – обнимая, я – сам того не замечая – судорожно целовал его лицо и волосы. На мокром полотенце уже проступили кровавые полосы. – Скажи мне. Я хочу прекратить это! – зарывшись пальцами в золотые волосы на затылке, я уткнулся лицом ему в плечо. Господи, всё бы отдал за исчезновение этих рубцов и его слабости. Ведь это по моей вине он сейчас едва стоит на коленях. – …Скажи мне.
– Я – Каин, – прошептал он. – Я заслужил эту боль.
– Что? – эти слова привели меня в ещё большее недоумение.
– Я расскажу тебе обо всём, даю слово. Утром, – также негромко ответил Габриэль, смирно лёжа в моих руках. – Устал. Я устал.
– Понимаю, – сказал я, тоже ощущая себя вымотанным до крайности. Но, с другой стороны, я был рад. Рад вот так держать его в объятиях, позволив расслабленно упасть на себя и медленно, словно убаюкивая, перебирать мягкие волосы, что тусклым золотом мягко переливались в бархатной сапфировой полутьме. Я чувствовал его тепло и манящий запах тела, смешанный с запахом крови. Ангел. Прекрасный, израненный ангел. Если бы только можно было поцеловать его, хотя бы просто коснуться поцелуем губ, я был бы счастлив.
Проведя ладонью по волосам, я коснулся щеки. Нежная, как тонкий бархат. От её ощущения бегут мурашки по спине.
С лёгким замиранием я провёл по ней кончиком пальца и Габриэль, видимо и впрямь слегка задремавший, вздрогнул:
– Карл… что ты делаешь? – он слегка отстранился от меня, глядя с некоторым подозрением и вопросом одновременно.
– Ничего. Я решил, что ты уснул и… – начал я.
– Ясно, – ответил он и, опёршись руками о постель, поднялся на ноги. Пошатнувшись, чуть не упал и скривился – видимо, заболели раны. – Пожалуй, пора спать.
– Да. Я пойду, – ответил я, вставая.
– Куда? – поинтересовался Роззерфилд. – Сейчас почти час ночи. Все спят и комнаты заперты.
– Ох, верно, – вспомнил я. Будить стуком соседей было, во-первых – невежливо, во-вторых – опасно.
– Оставайся у меня сегодня. Ты не против? – он зажёг свет.
– Нет. Спасибо. – сказал я.
– Меня не за что благодарить, ведь это по моей вине ты не попал к себе в комнату до отбоя, – промолвил Габриэль, откидывая одеяло с постели.
– Да и где спать? Кровать одноместная, – заметил я.
– Придётся постараться, чтобы уместиться, – отозвался тот. – Выбора всё равно нет. – Он развязал испорченную сутану и рубашку и бросил всё на пол, оставшись в брюках.