Том 1. Стихотворения

 30. VI.16 
  
Вечерний жук   * 
 
 
 
На лиловом небе
 
  Желтая луна.
 
Путается в хлебе
 
  Мрачная струна:
 
 
 
Шорох жесткокрылый —
 
  И дремотный жук
 
Потянул унылый,
 
  Но спокойный звук.
 
 
 
Я на миг забылся,
 
  Оглянулся — свет
 
Лунный воцарился,
 
  Вечера уж нет:
 
 
 
Лишь луна да небо
 
  Да бледнее льна
 
Зреющего хлеба
 
  Мертвая страна.
 
 
 30. VI.16 
  
«Рыжими иголками…»   * 
 
 
 
Рыжими иголками
 
  Устлан косогор,
 
Сладко пахнет елками
 
  Жаркий летний бор.
 
 
 
Сядь на эту скользкую
 
  Золотую сушь
 
С песенкою польскою
 
  Про лесную глушь.
 
 
 
Темнота ветвистая
 
  Над тобой висит,
 
Красное, лучистое,
 
  Солнце чуть сквозит.
 
 
 
Дай твои ленивые
 
  Девичьи уста,
 
Грусть твоя счастливая,
 
  Песенка проста.
 
 
 
Сладко пахнет елками
 
  Потаенный бор,
 
Скользкими иголками
 
  Устлан косогор.
 
 
 30. VI.16 
  
Дочь   * 
 
 
 
Все снится: дочь есть у меня,
 
И вот я, с нежностью, с тоской,
 
Дождался радостного дня,
 
Когда ее к венцу убрали,
 
И сам, неловкою рукой,
 
Поправил газ ее вуали.
 
 
 
Глядеть на чистое чело,
 
На робкий блеск невинных глаз
 
Не по себе мне, тяжело,
 
Но все ж бледнею я от счастья,
 
Крестя ее в последний час
 
На это женское причастье.
 
 
 
Что снится мне потом? Потом
 
Она уж с ним, — как страшен он! —
 
Потом мой опустевший дом —
 
И чувством молодости странной,
 
Как будто после похорон,
 
Кончается мой сон туманный.
 
 
 2. VII.1916 
  
Кончина святителя   * 
 
 
 
И скрылось солнце жаркое в лесах,
 
И звездная пороша забелела.
 
И понял он: достигнувший предела,
 
Исчисленный, он взвешен на весах.
 
 
 
Вот точно дуновенье в волосах,
 
Вот снова сердце пало и сомлело;
 
Как стынет лес, что миг хладеет тело,
 
И блещет снегом пропасть в небесах.
 
 
 
В епитрахили, в поручах, с распятьем,
 
От скудного, последнего тепла,
 
Навстречу чьим-то ледяным объятьям,
 
Выходит он из темного дупла.
 
 
 
Трава в росе. Болото дымом млечным
 
Лежит в лесу. Он на коленях. С Вечным.
 
 
 3. VII.16 
   
«Льет без конца. В лесу туман…»   * 
 
 
 
Льет без конца. В лесу туман.
 
Качают елки головою:
 
«Ах, боже мой!» — Лес точно пьян,
 
Пресыщен влагой дождевою.
 
 
 
В сторожке темной у окна
 
Сидит и ложкой бьет ребенок.
 
Мать на печи, — все спит она,
 
В сырых сенях мычит теленок.
 
 
 
В сторожке грусть, мушиный гуд… —
 
Зачем в лесу звенит овсянка,
 
Грибы растут, цветы цветут
 
И травы ярки, как медянка?
 
 
 
Зачем под мерный шум дождя,
 
Томясь всем миром и сторожкой,
 
Большеголовое дитя
 
Долбит о подоконник ложкой?
 
 
 
Мычит теленок, как немой,
 
И клонят горестные елки
 
Свои зеленые иголки:
 
«Ах, боже мой! Ах, боже мой!»
 
 
 7. VIII.16 
  
Руслан   * 
 
 
 
Гранитный крест меж сосен, на песчаном
 
Крутом кургане. Дальше — золотой
 
Горячий блеск: там море, там, в стеклянном
 
Просторе вод — мир дивный и пустой…
 
А крест над кем? Да бают — над Русланом.
 
 
 
И сходят наземь с седел псковичи,
 
Сымают с плеч тяжелые мечи
 
И преклоняют шлемы пред курганом,
 
И зоркая сорока под крестом
 
Качает длинным траурным хвостом,
 
Вдоль по песку на блеске моря скачет —
 
И что-то прячет, прячет…
 
 
 
Морской простор — в доспехе золотом.
 
 
 16. VII.16 
  
«Край без истории. Все лес да лес, болота…»   * 
 
 
 
Край без истории. Все лес да лес, болота,
 
Трясины, заводи в ольхе и тростниках,
 
В столетних яворах… На дальних облаках —
 
Заката летнего краса и позолота,
 
Вокруг тепло и блеск. А на низах уж тень,
 
Холодный сивый дым… Стою, рублю кремень,
 
Курю, стираю пот… Жар стынет — остро, сыро
 
И пряно пахнет глушь. Невидимого клира
 
Тончайшие поют и ноют голоса,
 
Столбом толчется гнус, таинственно и слабо
 
Свистят в куге ужи… Вот гаснет полоса
 
Чуть греющих лучей, вот заквохтала жаба
 
В дымящейся воде… Колтунный край древлян,
 
Русь киевских князей, медведей, лосей, туров,
 
Полесье бортников и черных смолокуров —
 
И теплых сумерек краснеющий шафран.