Последнее «долго и счастливо»

– Раз, – сказала Софи.

Тедрос перестал возиться с веревками, смирившись с тем, что ему пришел конец. Он прижался плечом к плечу Агаты и замер.

– Два, – сказал Рафал, крепче сжимая топорище.

– Прощай, – шепнул Агате Тедрос.

– Прощай, – шепнула Агата Тедросу.

Рафал занес топор над их головами.

Софи занесла меч над шеей своего отца.

– Три! – сказала она.

Агата ощутила на своей шее ветерок от падающего топора, увидела, как взмахнула мечом Тедроса Софи, как блеснула на зеркале стального клинка золотистая пылинка солнца. Но вместо того чтобы опустить Экскалибур на шею Стефана, Софи стремительно провела левой рукой по своей правой руке, сорвала с пальца кольцо Директора и подбросила его высоко в воздух. Золотой кружок блеснул в небе как новое солнце, и этот блеск…

… Этот блеск ослепил Рафала, который замер с занесенным топором и уставился на свою Королеву.

Кольцо достигло высшей точки и начало падать вниз. Глаза Рафала расширились от ужаса, он вскинул ладонь и выпустил в сторону Софи клубящийся черный сгусток заклятия…

А Софи тем временем перехватила рукоять меча обеими руками и, успев еще мельком взглянуть в глаза Директору школы, взмахнула клинком. Экскалибур столкнулся с кольцом прямо в воздухе, и от удара волшебного меча оно раскололось, рассыпавшись на миллион золотых крупинок.

Эти крупинки дождем посыпались на Софи, окружив ее словно щитом, ударившись о который смертельное заклятие Директора отскочило, взметнулось облачком черного дыма и бесследно рассеялось в воздухе.

Словно громом оглушенный, Рафал наблюдал, как гаснут последние янтарные искры его разрушенного, уничтоженного кольца…

И следом за этим начал стремительно меняться сам Директор школы. Его юное прекрасное лицо сморщилось словно гнилое яблоко, густые белые волосы превратились в жиденькие седые космы, едва прикрывающие покрытый старческими коричневыми пятнами череп. Позвоночник с омерзительным треском согнулся, сделав тело сгорбленным, уродливым. Яркие голубые глаза затянулись серой пленкой, мускулистые руки и ноги превратились в обтянутые морщинистой кожей палки. С каждой секундой он становился все дряхлее и дряхлее, выглядел столетним… нет, уже тысячелетним стариком и кричал от ярости, которая кипела в нем с такой силой, что ее жар заставлял дымиться кожу этого мумика. Затем на нем вспыхнула одежда, а потом загорелся и он сам, вскоре превратившись в ужасный, обугленный до костей ходячий труп.

Глаза Рафала полыхнули красным светом. Рыча от ярости, он побрел к ней – все ближе, ближе… Протянул ладонь…

Едва коснувшись Софи, его обугленные пальцы рассыпались в пыль.

Рафал издал чудовищный крик, а затем развалился на угольки, посыпавшиеся в грязь словно горсть песчинок из разбитых песочных часов.

Конец Директора школы стал концом и для его Темной армии. Злодеи-зомби тоже начали разваливаться на куски, роняя на землю оружие.

Налетел ветер, унеся с собой последние клубы черного дыма, и словно раздвинулся занавес, скрывавший до этого мир.

А над лесами и Гавальдоном повисла ночь, и было в этой ночи темно и тихо, как в могиле.

С трудом приходящий в себя Тедрос поднялся на колени, изумленно глядя в черное небо.

– Мы здесь, – сказал он, медленно оглядываясь вокруг. – Мы все еще здесь. Агата… мы живы, Агата! Сказка дописана, книга закрыта…

Его принцесса судорожно вцепилась в поваленный ствол дерева.

– Агата?

Она медленно повернула голову и прошептала:

– Тедрос, мне кажется, я сейчас упаду в обморок.

– Спасибо, что предупредила, – улыбнулся принц. – Падай, не бойся, я поймаю.

Лицо Агаты побледнело, и она в самом деле свалилась без чувств на подставленные руки Тедроса.

Неподалеку от них стояли горожане, они уже освободили Стефана, и он был уже среди них, со слезами на глазах обнимая Онору и двух ее маленьких сыновей. А в глубине леса юные и старые герои поднимались с земли, тоже приходя в себя после пережитых ужасов войны. Эстер разрезала веревки, которыми были привязаны к деревьям Ланселот и Мерлин, Хорт приволок из кустов и торжественно вручил магу его остроконечную шляпу и расшитый звездами плащ. Тем временем Анадиль и Дот сновали по опушке, помогая подняться на ноги своим старым наставникам.

– Мы сделаем тебе новое крыло, Динь, – сказал Питер, обнимая плачущую фею.

– И заодно сделайт мне нофый кресел, битте, – вставил Гензель, сидя на земле возле своего старого инвалидного кресла, у которого отвалилось колесо.

А вот Белому Кролику нужны были новые очки – старые у него раскололись (при каких обстоятельствах – не скажу, сам не знаю). Сейчас поводырем Кролика стал Юба, а принцесса Ума тем временем тихонько молилась за всех животных, погибших в ходе только что закончившейся войны.

– А Джека кто-нибудь видел? – своим писклявым голосом спросил Пиноккио.

Красная Шапочка молча указала ему на дерево, под которым Джек целовался с Брайер Роуз.

Едва оказавшись на свободе, Мерлин бросился помогать раненым ученикам, а ему помогала Беатрис, успевшая набраться опыта в школьном госпитале. Сейчас она обрабатывала рану на плече Ланселота.

– Ну все, теперь Гвен меня никуда из дома не выпустит, – ворчал рыцарь.


К этому времени обморок у Агаты закончился, и первое, что она почувствовала, придя в себя, были пальцы Тедроса, нежно гладившие ее по волосам.

Потом она осторожно открыла глаза и увидела, как Мерлин заворачивает в свой плащ тело погибшей Золушки. Лицо старой принцессы было радостным и безмятежным, таким же, как в тот момент, когда она в последний раз увидела своих любимых сводных сестер.

Волшебник перехватил взгляд Агаты и тепло улыбнулся, словно давая понять, что, погибнув, Золушка нашла наконец свое «долго и счастливо».

Агата проследила за тем, как Хорт и Чеддик помогают старому магу унести тело. Завтра будут похороны, где она сможет попрощаться с ней.

Завтра.

– Солнце, – хрипло спросила Агата, глядя в темное небо. – Где же солнце?

– Ждет своего часа, чтобы взойти утром, – ответил Тедрос, помогая ей подняться на ноги. – Оно взойдет благодаря тебе.

– Не мне одной, – ответила Агата. – Нам двоим.

Она поискала взглядом Софи, но ее лучшей подруги нигде не было видно.

– Знаешь, что мелькнуло у меня в голове, пока опускался тот чертов топор? – спросил Тедрос. – В тот миг я вдруг почему-то подумал о том, что мы с тобой, в отличие от всех других пар, до сих пор друг для друга не придумали ласковых прозвищ.

– Наверное, это потому, что мы с тобой не похожи ни на одну другую пару, – сказала Агата, глядя на своего принца.

– Согласен, не похожи, – кивнул Тедрос. – Далеко не каждому королю удается найти королеву, которая умнее, сильнее и лучше его, причем во всех смыслах.

– Зато ты у меня красавчик, – погладила его по щеке Агата.

– Ну-у, – усмехнулся Тедрос, – Пожалуй, ты и здесь могла бы дать мне фору.

Он нежно поцеловал Агату, прижав ее крепкой рукой к своей потной груди. Удивительно, но после всего, что с ним случилось, Тедрос благоухал свежестью, морем и медом. Как ему это удавалось? Волшебство, что тут еще скажешь. Агата улыбнулась и потянулась, чтобы самой поцеловать Тедроса, но моментально напряглась, глянув за плечо принца.

Он тоже обернулся.

И тоже замер.

За деревьями, рядом с лежащей леди Лессо, стояла на коленях Софи, и спина лучшей подруги Агаты сотрясалась от рыданий. Рядом сидела, держа леди Лессо за руку, профессор Доуви.

Платье леди Лессо потемнело от крови.

– О нет! – прошептала Агата.



Софи погладила леди Лессо по щеке и заглянула в ее лиловые глаза. Декан судорожно ловила ртом воздух, безуспешно пытаясь что-то сказать.

– Тсс, – ласково, но твердо сказала профессор Доуви. – Просто лежи, отдыхай и ни о чем не думай.

То, что нанесенная кинжалом Арика рана смертельна, Кларисса поняла в ту же секунду, когда увидела ее. Рана была из тех, когда бессильны помочь и медицина, и магия.

Софи подняла голову и увидела Агату, Тедроса и всех остальных юных и старых героев, они собрались вместе и издалека торжественно и мрачно наблюдали за ними.

– Что… заставило тебя… сделать это? Скажи… мне… – прошептала леди Лессо.

– То же, что заставило вас помогать Добру, – грустно улыбнулась Софи. – Подруга. Лучшая подруга.

Леди Лессо, приподняв руку, протянула ее Софи. Другую руку леди Лессо держала в своей ладони Кларисса.

– Старое и Новое. Теперь вместе, – прошептала леди Лессо. – И в хороших руках.

– Это моя вина… – всхлипнула Софи, заливаясь слезами.

– Нет, – возразила леди Лессо. – Никоим образом. Ты мое дитя. Такое же, как мой собственный сын. Тебя любят, Софи, – тут ее голос дрогнул и сорвался. – Всегда, всегда помни. Тебя любят…

– Леди Лессо, пожалуйста… – тронула ее за плечо Кларисса.

– Леонора. – Леди Лессо подняла взгляд на свою лучшую подругу и повторила: – Меня зовут… Леонора.

Она закрыла глаза и перестала дышать.

И только теперь профессор Доуви дала себе волю и заплакала навзрыд, припав к груди своей лучшей подруги.

Софи тихо поднялась и отошла, оставляя их вдвоем.

Агата по-прежнему ждала ее у границы Гавальдона.

Софи подошла, встала рядом, и они молча наблюдали за тем, как Доуви обнимает мертвое тело леди Лессо. Леоноры Лессо.